Онлайн книга «Сошедший с рельсов»
|
Прозрение было молниеносным. Я почувствовал, что опален и поражен. Возможно, смертельно. Вот тогда я и решил, что все имеет свою причину. Почему, например, автомобильную страховку потребовалось возобновлять именно теперь – сегодня, сейчас, сию же минуту? И почему Диана спросила, где хранится полис в тот момент, когда я был настолько поглощен своими переживаниями, что не сообразил сказать: мол, погоди, найду сам? – Где деньги Анны, Чарлз? – задала вопрос жена. – Что ты с ними сделал? * * * Наверное, я всегда знал, что этот миг наступит. И втайне хотел, чтобы меня вывели на чистую воду. Проконсультируйтесь у любого психиатра. Он объяснит вам, что я чистил задний двор, а подсознательно желал очистить собственную жизнь. «Неужели я столько вытерпел лишь для того, чтобы со всем распрощаться?» – подумал я. – Что ты с ними сделал? Я онемел. Диана стояла на заднем крыльце, а я перед ней – с вонючим мусорным ведром. – Я отнес акции в банковский сейф, – наконец с трудом выдавил я. И подумал: надо одним махом избавить себя от этого. Раз и навсегда. – Чарлз… Диана упрекнула меня моим собственным именем. Словно вопиющая ложь была недостойна меня. «Да, Диана, ты права». Но я не был готов признаться – пока не готов. – Чарлз, почему ты мне врешь? Что происходит? Наверное, я мог бы возразить. Развить нелепую версию о банковском сейфе. Но я слишком уважал Диану. Слишком ее любил. И хотя понимал, что меня ждет, понимал, что, сказав ей правду, просто ее убью, я решил не отступать. Я начал с поезда, с того суетного утра. Как забыл купить билет и меня выручила женщина в вагоне. Услышав имя Лусинды, жена насторожилась – словно животное, почуявшее опасность. – Потом у меня выдался тяжелый день. Меня отстранили от интересного проекта. Диана мимикой выразила недоумение, каким образом мои служебные неприятности связаны с фондом Анны. И с женщиной из поезда. Я помнил, что существовала определенная связь. Но какая точно – не мог сказать. Потому что хотел тогда поплакаться в жилетку. Не жены. Вот и получилось: оступился одной ногой, подвернулась и другая. – Я столкнулся с этой женщиной еще раз. – Я умолчал, что методично выискивал ее по всему поезду. Но разве не позволительно убрать подробности, смягчить удар? – О чем ты, Чарлз? – Диана требовала деталей, чувствуя: наше будущее висит на волоске. – Я говорю о своей ошибке, Диана. Извини, – ответил я. Ошибке? И только-то? Люди постоянно совершают ошибки и потом на них учатся. Я рассчитывал, что она посмотрит на мой проступок именно под таким углом, хотя наш восемнадцатилетний опыт брака не давал никаких оснований. И тем не менее… Диана села на крыльцо, откинула назад волосы и расправила плечи, как человек, которого собираются расстрелять, но который намерен до конца сохранять достоинство. Я поднял оружие и нажал на спусковой крючок: – Диана, у меня была с ней связь. Из окна Анны по-прежнему вопила П. Дидди. Соседская собака лаяла на проезжающие машины. Но мир погрузился в тишину. Несравнимую даже с той, что окутала дом, когда заболела Анна. Я готов был расплакаться. Но заплакал не я, а Диана. Тихо. Безнадежно. Будто я ударил ее по лицу. – Почему? – спросила она. Я предполагал, что Диана будет выпытывать: «Любил ли ты эту женщину? Как давно у вас началось?» Или: «Как давно кончилось?» Она захотела знать – почему? Закономерный вопрос. Однако я не был в состоянии на него ответить. – Трудно сказать. Не знаю. Она кивнула. И устремила взгляд на босые ноги, отчего на нашем зеленом заднем крыльце показалась мне совершенно беззащитной, словно новорожденный детеныш. Затем снова подняла голову и щурилась, будто мой вид резал ей глаза. – Я чуть не спросила: «Как ты мог, Чарлз?» Представляешь? Уже собиралась спросить. Но я знаю, как ты мог. Возможно, даже знаю почему. «Почему? – подумал я. – Ну-ка расскажи». – Все из-за того, что с нами недавно случилось. Думаю, я могу это понять, но простить вряд ли. Извини. – Диана… Она махнула рукой, словно заткнула мне рот. – Она кончена? Эта связь? Первый вопрос, на который я мог ответить, не покривив душой: – Да. Абсолютно. У нас было всего одно свидание. Честное слово. Диана вздохнула: – А куда исчезли деньги Анны? Ну вот, поведал первую половину своих приключений. Теперь очередь второй. – Только не говори мне больше об этой интрижке, – заявила Диана. – Я не желаю ничего о ней знать. Расскажи про деньги. И я рассказал. Сдержанно, логично, насколько сумел: переходя от причины к следствию. И заметил, что жена меня не понимает. Хотя у нее в глазах мелькало сочувствие, когда я описывал нападение и избиение. Однако известие, что именно Васкес заявился к нам домой и положил руку на голову Анны, ее не слишком взволновало. Может быть, она уловила в моем мучительном повествовании нечто такое, что прозевал я. Обнаружила моменты, в которые я должен был действовать иначе. Или я, стремясь к краткости, упустил детали, важные для понимания логики событий. – И я ему заплатил, – закончил я рассказ. – Чтобы ее спасти. – А тебе не приходило в голову обратиться в полицию? Или ко мне? «Да», – хотел я ответить и промолчал. Я опасался, что полиция сама уже охотится за мной. – Эти деньги, – прошептала Диана. – Фонд Анны… Вид у нее был, как у моих попутчиков в электричке, обсуждавших деловые известия в газетах. «Фонд Дрейфуса, Фонд Моргана, Объединенный фонд», – бормотали они, словно перечисляли имена усопших близких. – Ты должен заявить в полицию, Чарлз. Объяснить им, что случилось, и вернуть деньги. Они принадлежат Анне. Она не знала, что теперь я вынужден защищать себя. – Я тебе не все рассказал. Ее глаза потухли: неужели ты недостаточно мне наговорил? Неужели есть что-нибудь еще? – Я попросил одного человека мне помочь. Снова ложь: это была не просьба, а ультиматум. Хотя, с другой стороны, Уинстон не очень-то мне помог – он меня сдал. – Я попросил одного человека попугать Васкеса. – Попугать? Даже в полуобморочном состоянии Диана усмотрела изъяны в моем плане и не преминула мне на них указать: когда просишь человека кого-то попугать, всегда существует опасность в десять раз усугубить проблему. То, что начинается с удара кулаком по лицу, может закончиться ударом ножом в сердце. Или пулей – в голову. |