Онлайн книга «Сошедший с рельсов»
|
– Хорошо. И детектив ушел. Но на следующий день он заявился вновь. Я увидел его сразу, как только вышел из лифта. – Мистер Шайн? Я кивнул. – Детектив Паламбо, – представился он. Прямо как в кино или по телевизору. У него оказался нью-йоркский выговор, абсолютно наигранный, от которого коробит в темноте кинозала. Но именно так говорил детектив Паламбо. Зато вид у него был далеко не экранный – двойной подбородок и живот, не знакомый с тренажером. И значок он носил настоящий. – К вашим услугам, – сказал я, изображая законопослушного гражданина, всеми силами стремящегося помочь офицеру полиции при исполнении. – Я мог бы с вами поговорить? – Разумеется. Никаких проблем. Мы прошествовали мимо Дарлен, которая посмотрела на меня с упреком: дескать, я же вас спрашивала, на самом ли деле вы хотите, чтобы я сказала детективу, будто вас нет на месте. Помните? В кабинете я плотно закрыл дверь, и мы сели. Все это время я вел с собой тревожный диалог – задавал себе тысячи вопросов и не находил ответов. Например, зачем приперся детектив? Неужели Лусинда передумала и заявила в полицию? – Вы знаете Уинстона Бойко? Значит, детектив Паламбо здесь не по поводу шантажа. Он пришел насчет Уинстона. – Что вы сказали? – Вы знаете Уинстона Бойко? Ну, и каков у меня выбор? «Нет» и «не знаю» явно не годятся. Отыщется масса людей, которые поклянутся в обратном: Дарлен, Тим Уорд и половина шестого этажа. – Да. Детектив Паламбо что-то записал в книжицу, которую, подобно фокуснику, вытащил из кармана. Записал и опустил на колени в ожидании, не разовью ли я свой односложный ответ. Я спохватился. Когда к тебе приходит детектив и интересуется малоизвестным курьером из экспедиции, самое естественное – спросить, в чем дело. Отсутствие любопытства может вызвать подозрение. – Почему вы интересуетесь, детектив? – Он пропал. У меня слегка отлегло от сердца. Пропавший Уинстон куда лучше найденного трупа. – Неужели? Я заметил на переносице детектива красную полоску. Значит, обычно он носит очки, а сейчас в контактных линзах. На подбородке у него имелась небольшая царапина – наверное, порезался во время бритья. Я изучал его лицо, словно высматривал ответы на мучающие меня вопросы. Например, не подозревал ли он, что я что-то знаю об Уинстоне. – Больше двух недель назад, – уточнил Паламбо. – М-м-м… – Прячась за неопределенным звуком, я лихорадочно изобретал алиби. – Когда вы его видели в последний раз? Интересный вопрос. Не исключено, что с подковыркой. Вроде такого: «Кто из бейсболистов-левшей завоевал в последний раз звание „Самого ценного игрока Американской лиги“?» Все мгновенно отвечают: Ястржемский. И ошибаются. Потому что правильный ответ – Вида Блу, левша, чудо-игрок, который выступает за «Окленд ас». Уинстон любил такие вопросы. Когда вы его видели в последний раз? – Постойте, сейчас припомню, – наконец ответил я. – Кажется, несколько недель назад. – Так-так, – проговорил Паламбо и снова что-то записал. – Каковы были ваши отношения, мистер Шайн? Отношения. Такое говорят, когда у людей в самом деле есть отношения. Как у нас с Лусиндой. Спроси Паламбо, какие у меня отношения с Лусиндой, я бы ответил: недолгие. Я бы ответил: сексуальные. Мы с ней вместе подверглись жестокому насилию. А про секс теперь можно забыть. – Он здесь работал, – ответил я. – Приносил мне почту. – Так-так, – повторил Паламбо. – И все? – Да. – Угу. – Он принялся разглядывать фотографию Дианы и Анны, стоявшую у меня на столе. – Полагаю, вы опрашиваете… всех? – Всех? – То есть всех, кто здесь работает. – Нет, – отрезал детектив. – Не всех. Я мог бы его спросить: «Почему же вы пришли ко мне?» Мог бы задать ему этот вопрос, но боялся услышать ответ. И поэтому ничего не спросил. Даже если Паламбо ждал от меня подобного вопроса. – Чем еще могу помочь? – Уточните, когда вы видели мистера Бойко в последний раз? – Ручка замерла над страничкой записной книжки. Я вспомнил кадр из английской исторической драмы, которую время от времени крутили на «Браво» [37] : палач вознес топор над монархом и ждет сигнала, чтобы нанести удар. – Точно не помню. Кажется, недели две назад. Кажется. Нельзя арестовывать человека за то, что ему кажется. Тащить в суд, выносить приговор и сажать за решетку. – Две недели назад? Когда он приносил вам почту? – Да. – А вы куда-нибудь выходили вместе с мистером Бойко? Я хочу сказать, на люди. Один раз в бар. И то по делу. – Нет. – Мистер Бойко рассказывал вам о себе? – В каком смысле? – О своей жизни. – Нет. Мы разговаривали только о корреспонденции. – О корреспонденции? – Ну… если мне требовалось что-нибудь отправить. – У-гу. И все? – Как будто. – А о чем еще? – Простите? – Вы сказали «как будто». О чем он еще говорил с вами? – О спорте. Мы говорили о спорте. – Мистер Бойко – болельщик? – По-моему. Мы с ним оба болельщики «Янки». Я изо всех сил старался употреблять настоящее время, когда упоминал Уинстона. Это было не так-то просто. Я все время представлял, как он лежит у подножия горы отбросов. – Понятно. Значит, вы говорили о корреспонденции и о спорте? – Насколько я помню. – И все? – Да. – Вы не знаете, мистер Шайн, как к Уинстону попали десять тысяч долларов? – Что? – изобразил я удивление и одернул себя: «Не переигрывай. Ты же его прекрасно слышишь». – В квартире мистера Бойко обнаружены десять тысяч долларов. У вас нет соображений, откуда он мог взять такие деньги? – Нет. Конечно, нет… Откуда… Я прикинул, есть ли у полицейских разрешение на проверку в брокерской конторе Дэвида Лернера. Знают ли они, сколько акций я продал в последнее время? Не удивило ли их это? Впрочем, с какой стати полиции подозревать, что я отдал деньги Уинстону Бойко! Я паниковал на пустом месте. |