Онлайн книга «Когда пируют львы»
|
Они пробирались через забитую Элофф-стрит, и вокруг, смешиваясь с толпами на тротуарах, возникали призраки прошлого. Шон услышал смех Даффа и быстро повернулся на сиденье, чтобы определить источник звука – денди в шляпе канотье, сверкнув золотыми зубами, снова рассмеялся в проезжающем мимо экипаже, и Шон понял, что это не Дафф. Очень похожий, но другой. И все было так: похоже, но чуть другое, ностальгическое, но печальное, с ощущением потери. Прошлое утрачено, и Шон знал, что назад ему не вернуться. Ничего не остается прежним, реальность может существовать только в одном времени и в одном месте. Потом она умирает, и ты, утратив ее, должен искать в другом времени и в другом месте. Они заняли в «Гранд-отеле» номер с гостиной, двумя спальнями, большой ванной и балконом, который выходил на улицу и откуда открывался вид на копры и белые шахтные отвалы вдоль хребта. Катрина устала. Они рано поужинали в номере, и Катрина легла, а Шон пошел в бар выпить перед сном. Бар был заполнен. Шон нашел место в углу и молча слушал непрерывные разговоры вокруг. Он больше не был частью всего этого. Картину на стене над прилавком сменили; раньше здесь висела сцена охоты, а сейчас генерал в красном мундире, выразительно забрызганном кровью, прощался на поле битвы со своим штабом; штабные офицеры казались скучающими. Шон провел взглядом по стенной панели. Он помнил, он так много помнил! Неожиданно он заморгал. У бокового выхода в панели стены трещина, напоминающая по форме звезду. Шон заулыбался, поставил стакан и помассировал костяшки правой руки. Если бы Оки Хендерсен не нырнул под его удар, он бы снес ему голову. Шон сделал знак бармену. – Еще один бренди, пожалуйста. – И пока тот наливал, спросил: – Что случилось с панелью у двери? Бармен взглянул на стену и снова стал смотреть на бутылку. – Когда-то давно какой-то парень саданул кулаком. Хозяин не стал заделывать, оставил на память, знаете ли. Должно быть, парень был силач… Панель здесь в дюйм толщиной. – А кто он был? – в ожидании спросил Шон. Бармен пожал плечами. – Какой-то бродяга. Они приходят и уходят. Зарабатывают несколько фунтов, выливают их на стену и снова уходят туда, откуда пришли. – Он скучающим взглядом посмотрел на Шона. – С вас полдоллара, приятель. Шон пил медленно, поворачивал между глотками стакан в руках и наблюдал, как бренди налипает на стекло, словно жидкая нефть. Тебя запомнят по треснувшей стене в баре. «Пойду спать, – решил он, – это больше не мой мир. Мой мир наверху, спит, надеюсь!» Он чуть улыбнулся про себя и допил бренди. – Шон? – Кто-то положил руку ему на плечо, когда он уже повернулся, чтобы уйти. – Бог мой, Шон, это действительно ты? Шон смотрел на стоящего рядом мужчину. Он не узнавал аккуратно подстриженную бородку и большой загорелый нос с облезшей на кончике кожей, но неожиданно узнал глаза. – Деннис, старый разбойник! Деннис Петерсен из Ледибурга! – Верно! Ты не узнал меня! – рассмеялся Деннис. – Вот и вся наша дружба. Ты исчез, не сказав ни слова, и десять лет спустя даже не узнаешь меня! Теперь смеялись оба. – Я думал, тебя давно повесили. Шон защищался. – А что ты делаешь в Йоханнесбурге? – Продаю говядину, я член Ассоциации скотоводов. В голосе Денниса звучала гордость. – Вот приехал возобновить контракт. – Когда возвращаешься? – Поезд через час. – Что ж, успеем выпить перед твоим отъездом. Что будешь? – Спасибо. Малую порцию бренди. Шон заказал выпивку, они взяли стаканы и стояли, неожиданно ощутив неловкость – когда-то между ними было полное взяимопонимание, но с тех пор прошло десять лет. – Так чем же ты занимался? – нарушил молчание Деннис. – То да сё, знаешь, немного занимался шахтами, а сейчас только вернулся из вельда. Ничем особенным. – Ну, все равно, приятно тебя видеть. Твое здоровье. – И твое, – сказал Шон. Неожиданно он понял, что может узнать новости о своей семье – новости, без которых жил почти десять лет. – Как Ледибург? Как твои сестры? – Обе замужем, я тоже женат, и у меня четверо сыновей. В голосе Денниса снова звучала гордость. – Кто-нибудь, кого я знаю? – Одри, помнишь, дочь старого Пая? – Не может быть! – вырвалось у Шона, но он тут же быстро добавил: – Замечательно, Деннис, я рад за тебя. Она чудесная девушка. – Лучше всех, – самодовольно согласился Деннис. У него был вид человека, которого хорошо кормят и о котором хорошо заботятся, лицо его пополнело и стал заметен живот. «Интересно, каким кажусь я», – подумал Шон. – Конечно, старина Пай умер; смерть – единственный кредитор, которого он не смог перекупить. Банк и магазин перешли к Ронни. – Крыса с ушами летучей мыши, – заметил Шон и тут же понял, что зря сказал это. Деннис слегка нахмурился. – Он теперь мой родственник, Шон. Очень приличный человек – и проницательный бизнесмен. – Прости, я пошутил. Как моя мать? – задал Шон вопрос, который все время был у него на уме. Он выбрал правильно. Выражение лица Денниса сразу смягчилось, взгляд потеплел. – Как всегда. У нее магазин одежды рядом с магазином Пая. Это золотое дно, все хотят покупать одежду у тети Ады. Она крестная мать двух моих старших; думаю, она крестная мать большинства детей в округе. – Лицо Денниса снова хмурым. – Ты мог бы иногда писать ей, Шон. Ты даже представить себе не можешь, какую боль причинил ей. – Так сложилось. Шон опустил глаза к стакану. – Никаких оправданий. У тебя есть долг, а ты его не исполнил. Этому нет оправданий. «Мелкий человек. – Шон поднял голову и посмотрел на Денниса, не пытаясь скрыть раздражение. – Напыщенное поучающее ничтожество, которое смотрит на мир через замочную скважину собственного величия». Деннис не заметил раздражения Шона и продолжал: – Это урок, который каждый должен усвоить еще ребенком: у нас у всех есть ответственность и долг. Человек растет, когда видит эти обязанности, когда принимает бремя, которое налагает на него общество. Возьми, например, меня: несмотря на всю работу на ферме – а ведь мне теперь принадлежит еще Махобалс-Клуф, – несмотря на все потребности семьи, я еще нахожу время представлять нашу округу в Ассоциации скотоводов, я член церковного совета и совета округа, и у меня есть все основания считать, что меня попросят стать мэром. – Он пристально посмотрел на Шона. – А что ты делал со своей жизнью? |