Онлайн книга «Акула пера»
— Наши все уехали? — спросила я и, услыхав Маринкино «ага», предложила: — Пойдем погуляем по свежему воздуху? Маринка сперва открыла рот и явно захотела сказать что-то вроде «ты-с-ума-сошла-мать», но, немного посоображав, медленно закрыла рот и кивнула. — А пойдем! Самой надоело до смерти торчать в этом аквариуме!.. Крокодилы еще эти… Мы оделись и, взявшись за руки, вышли из комнаты. Немного поплутав, мы нашли, где тут выход. Дом в планировке оказался не такой уж и простой, каким казался снаружи. Входная дверь была заперта, но мы с Маринкой постарались и очень тихо ее отперли и, выйдя, прикрыли за собой. Оказалось, что, пока я спала, выпал снег. Мы побродили немного по саду, потом вернулись к дому и пошли вдоль его темных окон, негромко разговаривая о каких-то мелочах. Гулять просто так было очень приятно. Я неожиданно для себя подумала, что давно уже этим не занималась. Давно у меня как-то не получалось просто выйти и просто без цели побродить. — Здорово-то как! — прошептала Маринка, глядя на полную луну. — Кстати, сейчас самое время, чтобы повыть на луну. Не хочешь? — Спасибо, пока нет, — вежливо ответила я. — Как ты думаешь, может нам новый день принести какие-нибудь новости? — спросила Маринка. — Неприятные, я имею в виду? — Может, — ответила я, доставая сигареты из кармана пальто. — Я, кстати, не рассказала тебе об одном маленьком моментике, случившемся вчера за секунду до взрыва. — О господи, что еще? — испугалась Маринка. — Говори, говори быстрей! — Я заметила старшего сына Петра. Он помахал мне из машины. Это был тот самый подкидыш, который мешался у нас в коридоре. — О-паньки! Так, значит… — Маринка задумалась. Я в это время прикурила и договорила за нее: — Это значит, что в похищении документов и в последующем похищении картин, возможно, участвовал и Петр Федорович. Что ты там говорила про его нехороший бизнес? — Я так же и подумала, — сказала Маринка. — Только мне кажется, что тот грузин в кепке как-то полегче, что ли, будет Петра. Постройнее. — Мне тоже так кажется, — согласилась я, мысленно сравнив фигуры вчерашнего маньяка и Петра. — Говоришь, старый Траубе сидит в ауте? — спросила я. — Черт его разберет, — отозвалась Маринка. — Ты же его видела. Он такой приветливый. В смысле — с приветом, — хихикнула Маринка. Мы прошли еще несколько шагов и завернули за угол дома. Одно окно в доме было освещено. — Кому же это не спится? — проговорила вслух Маринка. Я сперва хотела что-то ей сказать, а потом подумала, что мы так хорошо идем и ничего не случится, если мы пройдем еще несколько шагов. Нехорошо заглядывать в окна, признаюсь, но, как говорит один мой знакомый, «если нельзя, но очень хочется, то немножко можно». Это я Фимочку Резовского вспомнила. Мы, замедлив шаги, подошли и осторожно заглянули в окно. Это был кабинет Федора Аполлинарьевича. Горела на столе лампа, тени от нее падали на стены, расписанные черт знает как, и на картины, которые изображали родные просторы. Мадонн, кстати, среди этих просторов видно не было. Сам Траубе сидел в кресле-качалке и, жестикулируя, что-то говорил. Судя по его мимике, разговор был довольно-таки живой и занимательный, но голосов не было слышно. — С кем это он? — тихо спросила Маринка. — С Варварой, что ли? Каюсь, каюсь, но, что поделаешь, мне тоже стало интересно. Мы с Маринкой, крепко сцепившись руками, приблизились к окну почти вплотную. Сразу стала видна вся комната. Траубе продолжал разговаривать, а вот в комнате, кроме него, никого не было. Лестница, ведущая из кабинета на второй этаж, была пустой, да и располагалась она слева от Федора Аполлинарьевича, а смотрел он в другую сторону. С минуту или чуть больше мы с Маринкой молча смотрели на эту пантомиму, потом вдруг словно кто-то нажал на кнопку. Стала слышна негромкая музыка, и как бы издалека до нас донесся женский голос. Женщина пела: «Жалобно стонет ветер осенний, листья кружат пожелтевшие. Сердце наполнилось грустью томления, хочется счастья ушедшего». — Да, Ляля, да, ты права! — крикнул Федор Аполлинарьевич невидимому собеседнику. Мне стало страшно. Я еще крепче сжала Маринкину руку, она мне ответила тем же. Еще раз посмотрев в кабинет Траубе и увидев его, все так же машущего руками и явно с кем-то разговаривающего, я отступила назад. — Перекреститься надо, — страшным шепотом сообщила мне Маринка, и мне стало совсем уж жутко. — Пошли отсюда к чертовой матери! — прошипела я, повернулась и помчалась обратно вдоль стены дома, таща за собою Маринку. — Зря ты так, — бормотала Маринка, спотыкаясь и еле успевая за мною. — Зря ты так. Я добежала почти до самой двери и резко остановилась. Ткнувшись носом мне в плечо, остановилась и Маринка. — Ты что?! — крикнула она. — Тихо! — скомандовала я. — Что я «зря»? Что «зря»? — Зря ты сказала «к чертовой матери», — сообщила мне запыхавшаяся Маринка. — Поминать нечистого всуе — это, знаешь ли… — Пошла к черту! — тут же пожелала я ей. — Ну, я в принципе, — тут же пошла на попятную Маринка, — ничего серьезного я не имею в виду. — Тут одни психи, — сказала я, думая о Траубе. — Заметила. — Маринка нервно оглянулась и задрала голову. — Полнолуние, — задумчиво сказала она, — а что, если он того, перевоплощается? Становится оборотнем, а? Ты об этом не подумала? — Еще раз к черту послать? — спросила я, чувствуя, что меня начинает подло и мелко трясти. Все-таки такие психологические испытания, которые сваливаются на меня в последнее время, — это не каждому достается. Мне досталось, и, похоже, меня достало. — Идем спать! — резко сказала я и шагнула в сторону двери. В этот момент передо мною, словно из-под земли, появился какой-то человек, и я, чуть-чуть только не врезавшись в него, вскрикнула и отступила на шаг назад. Маринка, так та, вообще взвизгнув, присела и закрыла лицо руками. — Гуляете? — услышала я женский голос. Это была Варвара. На ней была надета какая-то лохматая шуба, поэтому я, не разобрав, едва не приняла ее за привидение. — Есть такое дело, — дрогнувшим голосом сказала я. — Вот и мне не спится. — Варвара с интересом посмотрела на Маринку, которая, услышав спокойные человеческие голоса, открыла глаза и сделала вид, будто что-то уронила на землю. Она встала и с показной бодростью сказала: — Ночь хорошая, правда? — Неправда, — ответила Варвара. — Брата убили. Что тут хорошего? |