Книга Приданое для Царевны-лягушки, страница 9 – Нина Васина

– Нора? По металлу?

– Куда ты тачки паленые или битые скидываешь? – объяснил Федор.

– Никуда не скидываю, у меня еще не было битых тачек, и никто их не поджигал.

– Специалист, – Веня толкнул брата в плечо.

– Высший класс! – правым кулаком Федор передал толчок Платону.

Платон с ужасом подумал, что братья правы. Не тащить же разбитую машину во двор к подъезду! Он достал телефон. С тяжелым сердцем нажал кнопочку пять. Вчера именно на эту цифру ему поместили экстренный номер для связи. Услыхав «Бухгалтерия слушает», Платон попросил Колю.

– У телефона.

– Я застрелил кошку, – вдруг сказал Платон, хотя собирался спокойным голосом спросить «Куда скинуть битую тачку?»

– Поздравляю, – равнодушно заметил Коля Птах.

Его равнодушие слегка обидело Платона, и он не стал уточнять, что с закрытыми глазами умудрился попасть кошке в глаз.

– Машина разбита, – заметил он уже с раздражением.

– Бросьте ее.

– Где?

– Да где сейчас стоите. Хоть на светофоре. Только побыстрей. Мы уже не успеваем отработать дорожный патруль.

– А как же?..

– Перейдите на ту сторону улицы, третья припаркованная от столба – будет ваша. Красный «Москвич». Ключи в зажигании. Оставите во дворе, вечером созвонимся.

– Что? – спросил Федя, когда Платон убрал телефон.

– Подъезжай к обочине и остановись. Выходим. По-быстрому, – пробормотал Платон, стараясь не выдать свою растерянность голосом.

– Говорил же тебе, что гаишника нельзя трогать! – посетовал Вениамин. – Теперь у анкла неприятности!

Они перешли улицу. Платон огляделся. Третья от столба – это, конечно, конкретное место, но на углу машины были припаркованы с двух сторон от столба. И, как назло, с одной стороны – «Москвич», и с другой стороны – тоже.

– И что характерно – оба красные, – пробормотал Платон вслух.

– Ну прости, анкл, – от души попросил Федя.

Подумав, Платон двинулся направо, осмотрел салон «Москвича» – третьего от столба. Ключей в зажигании не было, на заднем сиденье вповалку лежали рюкзаки.

– Не тот, – резко развернулся он.

Братья послушно шли за ним гуськом.

Когда Платон открыл дверцу, сел за руль и завел еще теплый двигатель, Федя, оглядевшись, наклонился и сообщил:

– В «мерсе» слева тоже ключи забыли.

– Садитесь быстрее!

– Слушайся анкла, – Веня толкнул брата в салон. – Погоришь на дорогих тачках. Они же все с антиугоном!

Оказавшись в знакомом дворе, Платон перевел дух и только тогда понял, что дорога от аэропорта его совсем доконала. Он собирался, неспешно передвигаясь, в пути объяснить братьям правила проживания в его доме. Теперь все слова начисто вылетели из головы. Платон прислушался к пульсации крови в ушах. Выключил мотор. Набрал воздуха, чтобы начать разъяснительную беседу, потом надул щеки и медленно выпустил воздух из легких.

– За кого вы меня принимаете? – спросил он вместо задуманного: «Мальчики, я живу холостяком, имею устоявшиеся привычки и странности, постарайтесь не тревожить меня излишним любопытством и выполнять определенные требования по перемещению по квартире».

– Анкл, мы тебя уважаем, – ответил Веня за двоих.

– Тогда постарайтесь изо всех сил и не прикасайтесь к вещам, которые трогать нельзя, – это у него сложилось само собой, вместо: «Некоторые предметы в квартире имеют для меня большую ценность, я прошу не брать их без разрешения. Особенно книги. Это исторические раритеты». Понятно? – спросил Платон, зациклившись про себя на слове «раритеты» и радуясь, что не произнес этого вслух. Потом пришлось бы понятным для братьев языком объяснить, что оно означает.

– Чего тут непонятного, – пожал плечами Федор. – Покажешь сразу, где у тебя растяжки стоят, и все дела.

– Я рад, что вы меня поняли, – кивнул Платон, соображая – спросить или не надо, что такое растяжки? Решил не сбивать беседу и продолжил: – Не трогайте дорогие мне растяжки, и все будет в порядке. Теперь по площади. Вам выделена самая большая комната, кухня – само собой – тоже в пределах допустимого передвижения, еще места общего пользования, естественно. В мою спальню можно заходить, но не более того. Все, что стоит за стеклом, трогать нельзя, в обуви ложиться в кровать запрещено, курить... Вы курите?

– Нет, – покачал головой Федя. – Мы себе не враги. Так, иногда сделаем в хорошей компании пару затяжек.

– И прекрасно. Пару затяжек делать в моей спальне тоже нельзя. Что осталось? Библиотека, но книги, я думаю, для вас пока тема не актуальная. Еще есть одна запертая комната – мой кабинет. Я вам его покажу, но входить в него потом будет запрещено.

– Анкл, ничего не выйдет, – покачал опущенной головой Федор.

Платон посмотрел на них обоих в зеркальце. Братья сидели на заднем сиденье плечом к плечу.

– Почему не выйдет? – спросил Платон, слегка похолодев.

Его выстроенная крепость, его уютная норка, прекрасный музей и неприкасаемая коллекция вин! Венецианское стекло, фарфоровые статуэтки восемнадцатого века, ковры и бронза! А трубки?! Платон даже застонал от ужаса.

– Понимаешь, анкл, не можем мы жить с Федькой в одной комнате, – объяснил Веня. – Федька на ночь обязательно кого-нибудь приводит, а если не находит подходящую кошелку, то дрочит по полчаса. Громко! – уточнил Вениамин и, подумав, добавил: – Жениться ему надо.

– Ну так!.. – пожал плечами Федор.

– А ты?.. – Платон не смог быстро подобрать слова, но Веня его понял и с готовностью разъяснил:

– А я книжку читаю.

– Ага, – подтвердил Федя. – Уже год, как читает на ночь книжку. Прочитал больше половины. Импотент!

– Какую же ты книгу читаешь? – опешил Платон.

– Первую, – ответил Веня. – Первую книжку Гарри Поттера. Это, короче, про одного пацана, который...

– Я поселю тебя в библиотеке, – с облегчением выдохнул Платон, кое-как совладав с улыбкой.

Успокоенный и даже слегка повеселевший, он открыл замки своей квартиры и нажал в коридоре на пульте шифр сигнализации.

– Ни хрена себе! Ты что, музей ограбил? – с порога оценили обстановку братья.

– Располагайтесь, – сразу погрустнел Платон.

Обойдя квартиру, братья внимательно все рассмотрели, выслушивая наставления дядюшки. Веня сдвигал все картины по очереди и заглядывал за них, а потом поинтересовался:

– А где сейф? Где ты прячешь оружие?

А Федор, осмотрев запретный «кабинет», уважительно присвистнул и попросил:

– Можно Веньку оставить в большой комнате книжку на ночь читать, а меня сюда поместить для траханья?