Книга Естественный отбор, страница 63 – Александр Звягинцев

— Вы что-то путаете. Меня один друг семьи попросил принять вас на время. Он вас знает, но просил меня пока его вам не называть. Сказал, он вас потом сам найдет. Насчет гостиницы на дому я все выдумала, когда вы на меня… ругались.

— Вот и передайте мои слова этому другу семьи. Я тоже не мастер конспирации.

В кино шли только американские боевики и эротические фильмы.

— Я насмотрелась крови на работе, — сказала Аня.

— Вы медсестра в операционной?

— Нет, врач-травматолог на «Скорой». Я всегда как на войне.

— А я голодный, — сказал Скиф.

— Пойдемте домой, я вас накормлю.

— Нет, пойдемте в кафе, я вас накормлю. — Скиф галантно подставил ей локоть.

Аня смутилась:

— Я уже забыла, как под руку с мужчинами ходят.

В чистеньком кафетерии на десяток столиков сидели всего лишь три школьницы за стаканчиками с мороженым.

Спиртного и пива тут не подавали. Аня ужасно стеснялась есть свое мороженое в этом простеньком кафетерии внутри большого универсама.

— Вы, пожалуйста, тут не пейте. Иногда сюда мужики выпивку приносят. Их милиция с позором гонит. Лучше дома выпейте, у меня кое-что найдется, — сердобольно упрашивала Аня.

— Я так похож на алкоголика?

— Нет, но… После лагеря мужчины часто помногу пьют.

— Что-то у нас не о том разговор, Аня. Вы простите меня за вчерашнее. Мне очень горько за эту обиду, я ведь знаю вашего отца.

— И я вас еще девчонкой видела. Вы к нам с мамой заходили, когда в отпуск приезжали. От отца посылку передали. Дыни, помню, были сушеные.

— Но тогда вы жили в Ясеневе в трехкомнатной квартире на Литовском бульваре возле кинотеатра «Ханой».

— Там сейчас мама с сестрой живут. А я ведь уже побывала замужем. Эту квартиру нам сделали родители мужа, разменяли свою пятикомнатную.

Скиф не так представлял себе этот разговор. Он думал, что Аня примется рассказывать о знакомых, однополчанах. Но она была его лет на двенадцать моложе. Что у них могло быть общего? Его обманула ее чересчур взрослая внешность. Иногда ее можно было принять почти за его ровесницу.

— Я хотел бы, — наконец-то осмелился Скиф подойти к главному, — встретиться с полковником Павловым, если вы не против.

Скорбные огоньки заметались в глубине ее глаз.

— Папа погиб при выводе войск из Афганистана. — И, отчего-то смутившись, она зашторила эти огоньки взмахом ресниц.

— Вчера я встречался с однополчанами. Мне никто не сказал об этом.

— Все предпочитают об этом молчать, Скиф. Он погиб в Москве. Застрелился в машине, когда его везли из аэропорта. Так сказали люди из прокуратуры.

— Могу сказать лишь одно, Аня: гвардии полковник Павлов офицерскую честь на медные пятаки не менял.

Скифу действительно захотелось выпить. Он отхлебнул коктейля и с жалостью посмотрел на нее: пепельные волосы стянуты резинкой в пучок, свитерок собственной вязки, какая-то застиранная юбка, уродующая ее женскую стать. Так вот откуда эти горькие морщинки в уголках без времени увядающих губ, скорбные церковные свечки в глазах… А под глазами — синева с прожилками от постоянного недоедания.

— Некрасивая, знаю, — по-своему истолковав его взгляд, смутилась она.

— Аня! Анечка, вы лучше всех на свете! — с запоздалой поспешностью выпалил Скиф. — Вы такая красивая… Я… Я бы даже в свое время отбил вас у вашего мужа!

— И мужа моего вы знали. Леша Белов, после вас командовал батальоном.

— Лешка Белов такую женщину бросил?!

— Леша Белов… Майор Белов погиб в Чечне в первую же неделю войны. Тело так и не нашли. Похоронили какие-то тряпки военные. В церкви свечку поставила…

Застучали дробные молоточки в голове Скифа — последствие контузии под Скопле, — сжались ладони в кулаки. Бетонной плитой навалилась вдруг на плечи тоска. Горечь и щемящая жалость к сидящей напротив, красивой и распятой за чужие грехи, как сама Россия, молодой женщине — дочери его боевого командира.

— А вы не бандит и не рэкетир? — вдруг с наивной простотой спросила Аня.

Преодолевая боль в висках, Скиф оторопело посмотрел на нее.

— Не обижайтесь, — спохватилась она. — Столько наших общих знакомых пошли так зарабатывать. Даже меня по старой памяти подкармливать грязными деньгами пытались.

— Не взяли?

— Страшно, — она, как маленькая, зябко повела плечами. — И про вас мне такие страхи рассказывали. Будто вас уже и повесили за зверства на Кавказе и что вы в Сибири какую-то армию собрали и грабите железную дорогу. Я, когда вашу жену по телевизору вижу, так все эти россказни вспоминаю.

Скиф по-настоящему рассмеялся. Теперь он понимал, как хорошо людям иметь двоюродную сестру или племянницу.

— Мне очень жаль, что я ненароком впутал вас в эти игры, которые крутит кто-то там за моей спиной. А так бы хотелось хоть изредка наведываться к вам в гости. Я бы вам еще как надоел!

— Правда? — обрадовалась Аня. — Так ходите почаще, пожалуйста. У мамы плохо с ногами, а у сестры трое детей. Разве им до меня!

— Я на вас только беду накличу, — невесело покачал головой Скиф.

— Куда уж больше, — улыбнулась Аня.

Дома их встретил Засечный, голый по пояс, с завернутым в полотенце пацаном на руках. Тот изо всех сил дрыгал ногами.

— Ты откуда это, Семен, родню завел? — Скиф осторожно придержал за локоток Аню, чтобы они ее не забрызгали.

— Это Борька по кличке Баксик. В гаражах на тряпках спал. Чернее негра ночью… Вот взял, чтоб отмыть добела и поинтересоваться его личностью курносой. Знакомьтесь.

— Да мы уже по гаражу знакомы. Семен, его родители всполошатся, еще с милицией начнут разыскивать.

— Его родители сами как черт от ладана от милиции шарахаются. Батя его сел, и, видать, надолго, а мать мы на Курском вокзале навестили. Валяется на полу в переходе, морда коричневая, как у торговки в Мозамбике.

— Давайте-ка его мне, — сказала Аня. — Вы столько грязи на нем оставили.

— Мало тебе, что сам чуть пулю в голову не получил, так еще и мальчишку хочешь погубить.

— Не бойся, Скиф, я уже с Лопой договорился. Он его к себе в этот детский сад на службу в казачки возьмет.

— Мал он еще для службы. Ему учиться надо, — вконец расстроился Скиф. — Может, к деду Ворону его подкинуть, — сказал он, вспомнив, как на зоне старик часами просиживал у окна, наблюдая за детскими играми по ту сторону колючей проволоки.

— Ага-а, твой Ворон его быстро воровским авторитетом сделает! — возмутился Засечный.

— Много ты понимаешь в людях, Семен, — окрысился Скиф. — Знал бы ты, скольких таких подранков дед оглоедам на зоне растоптать не дал. Людьми многие из них стали, деду письма пачками пишут.