Онлайн книга «Контрснайпер»
— Про марку? — Сергей пожал плечами. — Про марку ничего. Но цвет совпадает. — У Быкова «девятка» тоже красная, — заметил Соломин, жестом останавливая очередной автомобиль. — Совпадает. Стало быть, завтра колоть будем, куда доллары подевал. — Я ж серьезно… — И я серьезно. Ты что, первый день в ментовке? — Нет, — усмехнулся Елагин. — Второй… Ирина услышала наконец, как в замке проворачивается ключ, и поспешила в коридор. — Ты чего так долго? — подхватила она у матери сумки. — Я уже волноваться начала. — На базар ездила. Для хороших чебуреков парное мясо нужно. Сметану заодно взяла. Настоящую, деревенскую, а не кефиром разбавленную, как в универсаме. А с базара теперь добираться — сплошное мучение. Пешком — и то быстрее будет. Милиции на улицах отродясь столько не видела. Что-то случилось? — Международный экономический форум, мам. Провокаций боятся, вот и ловят террористов по всем подворотням. — Лучше бы воров ловили. Вон, иду сейчас, а на лестнице подозрительный тип топчется, высматривает что-то… Может, ждет, когда пенсионерка какая-нибудь дверь откроет. Даст ей по голове и все вещи вынесет. — Где стоит? — насторожилась Ирина. — Да прямо над нами, между этажами. Я только стала… Ирина остановила мать предостерегающим жестом, подошла к двери и прислушалась. С лестничной клетки не доносилось ни звука. Она осторожно приоткрыла дверь. Чья-то тень мелькнула вверх по маршу. — Эй, вы кого-то ждете?! — Ирина высунулась на площадку. В ответ — тишина, а потом чуть слышные удаляющиеся шаги. Ирина прикрыла дверь и осторожно двинулась вверх по лестнице. Стать невидимой и неслышимой мешали проклятые каблуки. И дернул черт именно теперь примерять! Но босиком тоже не набегаешься. Однако и незнакомец, хоть явно не был на каблуках, передвигался не бесшумно и, судя по звукам, шаг ускорил. Через несколько секунд Ирина услышала, как со скрипом отворилась дверь на чердак. В следующее мгновение ей показалось, что оттуда донеслась короткая ругань, но потом все стихло. Инспектор по тылу вошла в азарт. Инстинкт охотника. Разум велел вернуться в квартиру, а инстинкт — догнать. Неизвестно кого. Неизвестно зачем. Но надо. Она извлекла из сумочки любимого «макарыча», старого, проверенного друга, и, прижавшись спиной к стене, по собачьи принюхалась и прислушалась. Затем резким движением распахнула дверь, чуть выждала и, присев, осторожно заглянула внутрь. Пространство чердака тонуло в темноте. Узкие полоски света проникали лишь через щели выходящих на крышу люков. Тишину оживлял негромко подвывающий сквозняк — эдакий легкий саундтрек к триллеру или, скорее, к фильму ужасов. Только здесь был не киношный ужастик, а явь… — Есть тут кто? — окликнула Ирина. А в ответ — тишина… И не закуришь, мама… Ирина скользнула внутрь, остановилась и, дав глазам немного привыкнуть к темноте, осторожно двинулась вперед, держа «макарыча» в боевой позиции. Держала на бедре, а не перед собой, как в тех же триллерах, на вытянутой руке, — так его легче всего выбить. Она не видела мужчину, прятавшегося за вентиляционной шахтой метрах в трех от входа. Не видела, как он достал из-за пояса нож и поднял его для удара… Вслед за Ириной на лестницу выглянула мать. Нина Михайловна уже ругала себя: зачем сказала про того типа? Вот дура старая! Господи, чего Ирка за ним поперлась? Ну что ей все неймётся… Мало ли кто на лестнице стоит… Что — у всех документы проверять? Она решительно направилась к чердаку. И тут откуда-то сверху раздался грохот, тут же сменившийся матерной тирадой и коротким стоном. — Ира! — схватилась за сердце мать. Ответа не последовало. Нина Михайловна преодолела последний марш, когда с чердака, хромая и морщась от боли, выбралась Ирина. Белоснежный костюм стал грязно-серым. — Что с тобой?! — Упала… Нога между досок угодила. Опершись о перила, дочь сняла левую туфлю. — Каблук сломала… Надо в мастерскую срочно нести. — Я сама завтра отнесу. Мастерская — вон, через дорогу. — Ага, завтра… А в чем я на работу пойду? — У тебя ж не единственная пара. — Мамуль, ну как ты не понимаешь, они для меня — как талисман. Я их купила, когда… Ну, неважно. Главное, в первый день на работу хочу в них пойти. — Странная ты у меня. Приметы какие-то, звери, туфли вот теперь… Ты словно какой-то защитный круг вокруг себя создаешь. Словно боишься чего… — Нет, мам, не боюсь. Хотя… все мы чего-то боимся, даже если не осознаем. Ну суеверная немного, и что?.. Мне — так легче. * * * Сапожник повертел в руках туфлю и флегматично поинтересовался: — Вам срочно или оставите? — Если можно, срочно, — ответила Ирина. — Отчего ж нельзя? Можно и срочно. Двести сорок рублей. — Хорошо. — Ирина вытащила кошелек. Отсчитав сдачу, мастер кивнул на узкий диванчик у противоположной стены каморки: — Присаживайтесь. Минут пятнадцать придется подождать. Возле диванчика на небольшом трехногом столике покоился потрепанный журнал, пол-обложки которого занимали силиконовые прелести некой неопознанной девицы. Назывался журнал почему-то «Анекдоты», хотя столь выдающийся бюст должен был бы вызывать не смех, а по крайней мере уважение. Или зависть. Или сочувствие… Тут уж с какой стороны посмотреть. Ирина потянулась за журналом, но в этот момент дверь каморки отворилась, и в мастерскую, подволакивая ногу, вошел худощавый парень лет тридцати. Заинтересованно глянув на Голикову сквозь толстые стекла очков в изящной металлической оправе, он подошел к прилавку, нагнулся, стащил с правой ноги сандалию и протянул ее сапожнику: — Не поможете моему горю? Ремешки порвались. — Вам срочно? — Хотелось бы. А то босиком как-то не комильфо — носок постоянно сползает. — Тогда за дамочкой будете. — Мастер положил сандалию на верстак слева от себя. — А сколько это займет времени? — Постараюсь не задерживать. Ирина чуть отодвинулась в сторону, освобождая место. Мужчина благодарно кивнул, на левой ноге допрыгал до дивана и плюхнулся рядом. Потянулся было к журналу, но, вспомнив про соседку, отвел руку. Ей даже показалось, что он покраснел. Какой-то несуразный, словно большой ребенок. Вопреки подавляющему большинству девиц, предпочитающих мачо или, как там сейчас модно называть волосатых и плечистых, — альфа-самцов, Ирине нравились очкарики. Еще со школы. Они казались ей загадочными и умными. А интеллект привлекал гораздо больше, чем ярко выраженные маскулинные черты. Может быть, потому, что сама была не из тихонь? Неудивительно: отец-спортсмен воспитывал дочку соответственно. Потому и мальчишечьи игры всегда были ей по душе — уже после четвертого класса каталась с мальчишками в излучине реки на плотах. А в пятом — влюбилась. В отличника, который вдобавок еще играл на виолончели. Парнишка носил очки и был старше ее на два года, как подойти к нему, она не представляла. Слишком неприступным и умным он ей казался. |