Онлайн книга «Контрснайпер»
— Зачем? — Ирина допивала уже второй бокал вина и ощущала, как горят щеки, а внутри разливается приятное тепло. — Так девочка захотела. В качестве доказательств любви. Как потом выяснилось, она хотела этого не только от нашего героя. Но суть не в этом… Однажды в порыве страсти он неосторожно пообещал ей съесть собственный ботинок… И съел. Ирина вздрогнула. Ей тут же припомнился Уткин, под всеобщий хохот глотающий за столом кусок подошвы. — Много позже, уже в зрелом возрасте, он рассказал эту историю своей жене. Просто так, безо всякой цели. А спустя некоторое время обнаружил, что жена к нему странным образом переменилась. Стала холодна, реже с ним разговаривала, а в ее глазах ни с того ни с сего появлялись слезы, хотя она при этом лук не чистила и сериал не смотрела. Он не стал дожидаться суицида и напрямую спросил: «В чем дело, дорогуша?» И женушка в гневе бросила: «Ты, гад, меня не любишь! Ради меня обуви не ел и не съешь!» Тогда наш герой пригласил ее в самый крутой ресторан, достал из сумки новый ботинок, поставил на тарелку и принялся поедать. Официанты и гости получили истинное удовольствие от просмотра. В общем, доказал любовь. — А… почему вы об этом вспомнили? — Ирина пыталась представить, как герой-любовник режет ботинок ножом. Да тут не нож, а ножовка в самый раз, если только ботинок не из тончайшей лайковой кожи или чего-то такого, что сомнительно. — Давайте выпьем за ваш каблук и за мою сандалию. За обувь, которая сближает людей. И за то, что Юрьевск — тоже город маленький… — Смотри, Ирке вино заказал, а сам сок лакает, — процедил Быков. — Какого черта, если не за рулем? Экономист? — Правоверному мусульманину Аллах не велит алкоголь употреблять, — ухмыльнулся Репин. — Я серьезно. А вдруг халдей с ним заодно и в вино подсыпал чего? — Чего подсыпал? — Откуда я знаю? Ирка выпьет, отрубится, а очнется уже в каком-нибудь ауле… Надо предупредить, чтоб не увлекалась! Вино оказалось действительно превосходным, с тонким ароматом незнакомых фруктов и слегка терпким на вкус. — «Душу легче всего лечить ощущениями, а от ощущений лечит только душа». Оскар Уайльд, «Портрет Дориана Грея», — заметил Малинин, глядя, как Ирина подносит к губам бокал. Но насладиться им в полной мере она не успела. Услышав доносившуюся из сумочки короткую трель, она достала мобильник и увидела на дисплее короткую фразу: «Вино не пей!» — Что-то случилось? — встрепенулся кавалер, заметив, как изменилось выражение ее лица. — А?.. Нет-нет… Ерунда. «Пришлите СМС на такой-то номер и получите шанс выиграть „мерседес“…» Можно подумать, мне девять лет, как тому мальчику, что ботинок съел. Неужели есть люди, которые этому верят? — Если бы их не было, никто бы такие сообщения не рассылал… Ира, у меня к вам тоже предложение… Давайте перейдем на «ты», а? Если, конечно, вам не критично. — Нет, не критично. Только, пожалуйста, без брудершафтов. — Как скажете… Малинин приподнял стакан с соком. Ирина чокнулась с ним и, едва пригубив, торопливо поставила бокал обратно на стол и принялась за пасту по-сицилийски с трюфелями. Покосившись на парочку, Леха облизнулся: — Слышь, Пикассо, а ты обедал? — Конечно. Еще вчера. — Значит, мы оба дурака сваляли. Надо было не пиво за триста рублей заказывать, а тарелку макарон. Толку больше. — Не макарон, а пасты. Те же макароны, только на итальянский манер, — проявил осведомленность художник. — Какая разница? — Разница — в цене, как в том кино, — усмехнулся Анатолий. — Гренка восемь долларов стоить не может, а крутон — может. Только здесь мы с тобой даже одну тарелку пасты на двоих не потянем. А российских макарон у них нет. — На двоих? — Быков почесал за ухом. — Говорю прямо и откровенно! Извини, если обижу. У меня в сумке, кроме ствола и ксивы, только автобусный билет. И тот — прошлогодний. Случайно завалялся, все никак выкинуть не соберусь… Отсюда следует, кому выпала честь стать спонсором сегодняшнего вечера… Отодвинув тарелку с остатками сицилийской пасты, Денис глотнул сока и по-гестаповски посмотрел на девушку: — Слушай, Ир, а чем ты все-таки занимаешься? — Так… Служащая в госучреждении. — В каком? Или это государственная тайна? — Отряд милиции специального назначения. А по-старому — СОБР. — Ух ты! Солидная контора, — с уважением констатировал программист. — И что ты там делаешь? Заложников освобождаешь? — Нет, все значительно проще… — Ирина старалась изобразить непринужденность. И при этом наблюдать за реакцией собеседника. — Я — инспектор по тылу. Форму выдаю, бумаги оформляю, талоны на бензин получаю… Скучная работа. «От и до». — А картины? — Картины — это всего лишь хобби. Для души. Тем более что время свободное есть. — Понимаю… Да, в душе мы все художники. Я вот тоже мечтал фотографом стать. В студию ходил, на мастер-классы, в конкурсах различных участвовал, выставки даже проводил… — Денис вздохнул и беспомощно развел руками. — А по жизни чиню компьютеры. Лев Николаевич Толстой был, конечно же, прав. Настоящий художник, как и настоящий ученый, ради призвания должен жертвовать благосостоянием и покоем. Только вот не получается жертвовать, как ни старайся. Сегодня, чтобы творить, нужно иметь не только талант, но и приличный фотоаппарат, и мощный компьютер. А все это стоит денег, которых творчеством не заработаешь. И ты бросаешь творчество ради благосостояния. Замкнутый круг… Он многозначительно замолк, а затем коснулся ее руки: — Извини, я отойду на секундочку. Репин осушил бокал до дна и благодушно откинулся на спинку стула. — Пивко у них тут очень даже приличное. Не дешевое, конечно, но денег своих стоит. — Ты не очень-то на пивко налегай! Тебе рулить еще. — Можно подумать, в первый раз. А твой энтузиазм меня пугает. Надо уметь расслабляться, иначе через пару лет… — Тихо ты! — шикнул Быков. — Смотри, козел намылился куда-то… Ты пока сиди, а я за ним присмотрю. Программист подошел к официанту-пингвину. Они о чем-то пошептались, после чего официант кивнул и направился в сторону небольшой двери в углу зала. Очкарик проследовал за ним. Быков, выждав несколько секунд, двинулся следом. Приоткрыв без стука дверь, он увидел перед собой небольшой коридорчик, в центре которого шепталась сладкая парочка. При появлении постороннего халдей быстро засунул что-то в карман пиджака. — Извините, это служебные помещения! — В голосе служителя ресторанных муз сквозило недовольство. — А сортир у вас где? — задал Быков традиционный для подобных мест, не вызывающий подозрений вопрос. |