Онлайн книга «Мент обреченный»
Когда он вернулся, Грицук уже сидел на прежнем месте с какой-то безразлично-холодной миной на украинском лице. – Что Продольный хотел? Тоха лениво повернул голову. – Предла'ает место искать. Лучше вне милиции. – Не понял? – Пришло якобы новое штатное расписание. У нас сокращают единицу в розыске. Мол непрофилирующая служба. Предложено мне' как самому молодому. Да и пошли они… Уеду в Харькив, ворья везде хватает, не пропаду. – Шизанулись?! Нас и так по пальцам пересчитать! Кто останется?! – Плевать мне, Андрюха, – равнодушно протянул Грицук, – Без меня большевики обойдутся. – Сколько сроку дал?! – Три дня. – Кр-р-ретины! – ругнулся неизвестно на кого Андрей. – Кто ж у них профилирующий? Геморрой в форме? Он засыпал в чайник добытую заварку, воткнул кипятильник в банку с водой. – Ты, Тоха, в башню не бери. Первый раз, что ли, сокращают? Сейчас сократят, после восстановят, когда опять власть сменится. Грицук не захотел продолжать, резко сменив тему: – Слышал, на днях в твоем районе собак постреляли? Телетайп пришел. Пять штук из «Макарова». Чудик какой-то. Приказано ориентировать личный состав. – Зачем? Не люди же? – чуть побледнев, спросил Андрей. – Большой общественный резонанс, 'ражд-ане шум подняли, защита животных, цинизм, ну и прочая дребедень… Я думал, ты в курсе, рядом же. – Нет, не слышал. Чай будешь? – Да, выпью. Андрей открыл ящик, незаметно вытащил картонную коробочку из-под патронов. Так ведь и не выкинул! Скомкал и метнул в мусорную корзину, следом за чайной упаковкой. Тоха сидел на диване, прикрыв глаза. – Да, слушай-ка! – вспомнил Андрей. – Больного так ведь и не проведали. У тебя данные есть? – Вон список на столе. – Грицук открыл глаза. – Нижний клиент. Андрей протянул руку к соседнему столу. – Одышкин?! Пашка? – Знаком? – Черт, я и не знал, что он… Надо же. Плотничек… Грицук взбодрился: – Кто такой? Андрей достал из сейфа амбарную книгу. – Пару лет назад он влетел за «солому». Еще там, на моей бывшей земле, в другом районе. Получил условно на первый раз. Сейчас ему двадцать три. Мамаша все ко мне тогда бегала, плакала, а я успокаивал. – А «солома» откуда? – Без протокола рассказал. Зубова знаешь? От него товарчик. Он полрайона снабжал. А ОНОН [2] про него даже и не слыхал, потому что грамотным товарищ был, сам ни на чем не светился. – Почему был? – Потому что, после того как Паша Одышкин мне про него упомянул, а я в свою очередь поделился информацией с мужиками из ОНОНа, взяли Зубова в разработку и успешно парня приземлили. А Одышкина я за эту маленькую услугу научил, что на протокольчике написать. «Шел-нашел-взяли», в общем, как обычно. – Он ширялся? – Нет, только торговал. Так что есть нам о чем с Пашей потолковать. Вспомним тяжелое время и старые раны. – Может, с обыском на'рянем? Опять наркоту найдем. Оно то'да как по маслу пойдет! – Посмотрим. Может, и найдем. Пока так попробуем. Паша мне по гроб жизни обязан, что сейчас на зоне не коптится. Да и перед Зубом я его не вывел… Непонятно только, что он в мебельной делал? Может, завязал после суда? Неужели помогает? – Ко'да едем? – Да хоть сейчас. Тем паче что ехать не надо, он в соседнем дворе обитает. – 'оним! 'де ж ты раньше був?! Грицук, забыв, что полчаса назад получил предписание очистить органы от своего присутствия, азартно потер руки. Мать Одышкина узнала Андрея, но, не помня имя-отчество, тихонько буркнула что-то приветственное, пропуская оперов в квартиру. Паша был дома и, как того следовало ожидать, в лежку не лежал, а сидел на диване и спокойно смотрел «Историю любви». Узнав Андрея, он засуетился, заулыбался и уступил место на диване, пересев на стул. – Болеем, Паша? Как здоровьице? – Спасибо, почти. Вы по поводу стрельбы?! Так я вчера все уже рассказал. – Кому?!! – в голос спросили оперы. – Так вашим же! Мен… ну, тоже, в общем, из милиции. – Из нашего отдела? Ермакову? Херувимову? – Я не помню фамилий. Кажется, они сказали, что приехали из управления по организованному бандитизму. Двое здоровых таких, в «Адидасе» с лампасами и в пропитках. Ни Ермак, ни Херувимов пропиток не имели, к тому ж они наверняка рассказали бы о визите к Одышкину. Паша, предчувствуя, что оказался потревоженным напрасно и можно вновь сосредоточиться на «Лав стори», расслабился и закинул ногу на ногу. – Ну и что, милок, ты им рассказал? – немного расстроившись, спросил Андрей. – Правду! Я тут приболел, больничный взял. Тридцать девять с полтинником. Думал, загнусь! – Не скажешь по тебе, – подметил Антон, рассматривая довольно бодрую внешность Одышкина. – «Панадол»!!! Никаких таблеток! Мама в театр собралась… – Понятно. Прикованный тяжелым недугом к постели, Паша Одышкин доживал последние дни. Дожил. Вовремя тебя прихватило. Просто, можно сказать, повезло. – Судьба-а-а, – развел руками Паша. – Это все, что вчера вспомнил больной? – Нет, а причем здесь я?! Ну, повезло, заболел. Какие ко мне претензии? Я что, должен все знать?! – То есть вчера ты, кроме того, что у тебя тридцать девять, ничего ценного не сообщил. – Конечно! – А сегодня? Тебе ж наверняка дали время подумать. – Ну, дали, – стушевался Паша. – Что из этого? Могли бы и не давать. Время – не деньги. – Как ты оказался на мебельной? – Как все люди. По нужде. Сидел на мели, встретил Кольку Тихонова, ну, убили которого, он и предложил. – Вы были знакомы до мастерской? – Соседний двор, все детство бок о бок. В комсомол вместе вступали. Зашибали не то чтобы много – лимона по полтора в месяц, но это лучше чем ноль. – В комсомоле? – В мебельной. – Похвально. – Еще бы! Женюсь скоро, бабки нужны, а где сейчас, ничего не умея, честно заработаешь? А здесь наловчился шкафы собирать, ума большого не надо. – Складно звонишь, – хмыкнул Грицук. |