Книга Тупиковое звено, страница 101 – Полина Дельвиг

Даша шагнула в прихожую:

— Палыч, оставим наши разногласия и споры на потом.

Я улетаю.

— Куда на этот раз? — Полетаев почти не удивился. Кончиками пальцев он продолжал постукивать себя по щекам, вероятно вбивая крем.

— На Тайвань.

— Нашла-таки, — подполковник опустил руки.

В его голосе прозвучала досада, за которой, впрочем, сквозило нечто похожее на гордость. Даша медленно раскрыла рот.

— Ну-ка повтори, что ты сказал?

Но Полетаев только отмахнулся. Даша же не могла прийти в себя — подтверждались ее худшие опасения: подполковник все знал, но скрывал, направляя ее по ложному пути.

— Ну ты и… гад. Так ты знал и молчал? Знаешь, кто ты после этого? Знаешь?!

Поскольку подполковник не отвечал, молодая женщина впадала во все большую ярость.

— Послушай, за что ты меня так ненавидишь? Я что, ногу тебе отрезала или собачку любимую отравила? А? Молчишь? А может, надо было с тобой просто переспать, чтобы вызвать на откровенность?

Взяв дрожащую от гнева гостью за плечи, Полетаев притянул ее к себе и хорошенько встряхнул:

— А ну-ка, успокойся! И послушай меня внимательно. — Он отпустил ее. — Хочешь верь, хочешь нет, но ты для меня самый дорогой человек на свете. Бог дал тебе хорошую внешность, неплохую голову, светлую душу. Только истинная гармония, к сожалению, закончилась где-то в конце античного периода. В твоей очаровательной головке много умных мыслей, но воспользоваться ими ты почему-то не можешь. Ты не в состоянии оценить происходящее адекватно. Ты словно не живешь, а играешь в жизнь. Правда, надо заметить, весьма успешно — видимо, помогает врожденная артистичность. — Полетаев осторожно поправил рыжий локон. — Но поверь, моя дорогая, когда-нибудь твой ангел-хранитель устанет от суеты и возьмет отпуск. Это обстоятельство станет для тебя роковым.

Даша стояла, плотно сжав губы. Слова подполковника внешне оставили ее безучастной.

— Прибереги свои проповеди для тех, кто в них нуждается. Ты почему не сказал, что сын моего деда перебрался на Тайвань?

— Зачем?

— Что значит — зачем?! Ты же знал, что я ищу наследника.

— Зачем?

— Что — зачем?!

Подполковник сунул руки в карманы и качнулся на носках.

— Даша, скажи, пожалуйста, что случится, если он, я имею в виду наследник, обнаружится уже после смерти твоей бабушки?

Ответ не заставил себя ждать:

— Она умрет не успокоенной.

— Зато ты останешься живой. — Подполковник не выдержал и тюкнул костяшкой указательного пальца ей по лбу. — Идем.

— Куда?

— Ну не ругаться же нам в прихожей на радость всем соседям.

Продолжая ворчать, Полетаев направился в гостиную. Немного подумав, Даша пошлеп.ола следом.

— Зачем кому-то убивать меня?

— Я устал тебе это объяснять. Затем, что ты слишком беспокойная. У тебя какая-то патологическая страсть к установлению истины! — Подполковник занял свое любимое место в кресле-качалке. — Просто самая настоящая мания. Да пойми же, рыжая голова, человек, задумавший все это, очень умен, тебе с ним не справиться.

— Ты знаешь, кто это?

Полетаев некоторое время внимательно смотрел на Дату.

— Нет. Если бы знал, то не сидел бы здесь с тобой, отговаривая от очередного безумства.

— А я все равно полечу. — Даша посмотрела ему прямо в глаза.

— Зачем, если не секрет?

— Я хочу переговорить с некой мадам Boy. Ты, кстати, ничего о ней не знаешь?

Подполковник несколько секунд картинно размышлял, затем отрицательно покачал головой.

— Нет. Впервые слышу это имя, — лицемерно заявил он. — А кто она такая?

Скривив губы в недоброй усмешке, Даша ответила тем же:

— Сотрудница тайбейского справочного бюро.

— Ах, вот как… Кстати, ты в курсе, что телефон уже лет сто как изобрели?

— Что-то об этом слышала.

— Никогда не возникало желания воспользоваться? Могу посодействовать, вон он, серенький, на столе стоит.

— Спасибо, не надо, — сощурилась Даша. — Я лучше сама слетаю и без всякой техники, с глазу на глаз…

— Лети. — Полетаев постучал кулаком по лбу. — Ума нет, своего не дашь. Лети, лети, за ногу тебя держать не буду.

— Ладно. — Даша села на диван и нахлопала ладонью рядом с собой. — Перебирайся ближе, попробуем поговорить по-хорошему.

Взгляд подполковника оставался недоверчивым. Ему то ли место удобное покидать не хотелось, то ли не верилось в искренность намерений собеседницы.

— Что ж, давай попробуем. — Он решился. Нехотя встал и пересел на предложенное место. — Правда, не знаю, что ты под этим подразумеваешь, но попробуем.

Даша переплела пальцы.

— Итак, почему ты сразу не рассказам мне, что Николай Андреевич был женат еще одним браком?

«Интересно, расскажет он о том, что Линьи выслали из СССР за шпионаж?"

— Просто не хотел. — Внешне Полетаев выглядел абсолютно спокойным. — Мне последствий и от первого брака за глаза хватило. Семь человек умерло. Тебе что, мало?

Даша рассвирепела, как всегда, когда сталкивалась с несправедливым обвинением в свой адрес:

— Что значит мало или много?! Какое право ты имеешь задавать мне такие вопросы?! При чем здесь вообще ты? Эти люди, между прочим, были моими родственниками…

— Были! И что с того? — вспылил в ответ Полетаев, — Я, на минуточку, присягал охранять жизнь и покой всех граждан этого государства. И не могу позволить истреблять народонаселение нашей Родины лишь на том основании, что они чьи-то там родственники.

— Ну чего ты мелешь? Я, что ли, их убивала?

— Не знаю, — отрезал подполковник, — Этим вопросом я еще пока вплотную не занимался. Может, и ты. А может, и кто другой. Люди-то гибнут.

— Люди гибнут за металл, — патетически провозгласила молодая женщина. — Так было всегда, так будет и впредь. И моя цель не воспитывать в них прекрасное, а предельно полно выполнить свою задачу…

— Нет, это просто удивительно, как месье Кервель сумел заморочить тебе голову, — всплеснул руками подполковник. — Да вас двоих надо изолировать от общества вплоть до кончины мадам Вельбах. Вы социально опасны. Вы фамильные маньяки.

— Сам ты маньяк! — Даша обозлилась еще больше. — А ну-ка, давай выкладывай, что еще ты от меня скрываешь! А то я могу тебя кое в чем заподозрить…

— Н-да? И в чем именно?

Даша уже хотела было заявить, что знает, почему он за ней шпионит, но в последнюю секунду вдруг сообразила, что говорить об этом пока не следует, и потому брякнула первое, что пришло в голову: