Онлайн книга «Клинический случай»
– Когда он умер? – Почему тебя это интересует? – Просто так, – сказал я. – Я точно не уверена, когда это случилось, Джек. – Мам, пожалуйста. Вспомни. – Это не важно. Умер и умер. – Как это случилось? Что-то наследственное? – Ради бога, неужели ты думаешь, что я бы тебе не сказала! – воскликнула она. – А теперь давай, пожалуйста, сменим тему. Это случилось много лет назад. – Но, мам… – Джек! Много лет назад. Это меня подкосило. Когда мать говорит «много лет назад», она имеет в виду по крайней мере лет двадцать – из чего, согласно моим расчетам, следует, что, когда отец умер, ему было не больше пятидесяти трех, а может, даже всего… Вот это был вопрос, от которого сводило кишки и яйца. Тридцать пять? Сорок? Сорок шесть? Однажды я раскрыл карты и спросил у матери: – Он был старше или младше меня, когда умер? – Оставь это свое нездоровое любопытство, – попеняла она. – Да ладно, мам. Старше или моложе? Как же мне хотелось, чтобы она сказала «моложе», потому что это означало бы, что я счастливо перескочил через рубеж. Пронесло! – Какая разница, Джек? Когда Господь призывает нас, мы идем к Нему. Очевидно, твоего отца Он призвал. – Ему было за сорок? Да или нет? Или ему было столько, сколько сейчас мне, и ты боишься в этом признаться? – Джек, эта работа плохо на тебя влияет. Может, тебе писать о чем-нибудь пожизнерадостнее? Делать обзор ресторанов, например? Иногда я ночей не сплю из-за того, что не знаю, как и когда умер мой отец. Разговаривая с матерью, я все время пытаюсь выудить у нее подробности – потому она так редко мне и звонит. – Просто скажи мне, – попросил я ее недавно, – он умер от естественных причин? – Разумеется, – утешила она. – Смерть всегда наступает от естественных причин. Это я уже слышал. – Если человек падает с двадцатого этажа, – продолжила мать, – абсолютно естественно, что он умирает. То же самое, если человек ляжет на рельсы перед поездом. Или если молния ударит в него на тринадцатом грине… – Ладно-ладно, я понял. – Сердце не бьется, легкие не дышат, мозг отключается. Конец. – Настоящая поэзия, мам. Можно я вставлю это в твой некролог? И вот сегодня, пока я жду звонка Дженет Траш, я решаюсь попробовать еще раз. Мать снимает трубку на первом гудке. – Привет, – говорит она. – Я думала, это Дэйв. Дэйв – это мой отчим. Иногда он допоздна играет в покер. – Знаешь, я у тебя кое-что хотел спросить, – начинаю я. – О господи, ты опять за свое. – Послушай, ты можешь не говорить, что именно случилось и когда и была ли это авария, или сердечный приступ, или эмболия… – Джек, ты меня беспокоишь. – …я просто хочу узнать, – не сдаюсь я, – как ты об этом узнала. Ну то есть он же все эти годы отсутствовал. Вы что, общались? – Нет! – Может, он звонил или писал? – Ни разу, – заявляет она. – Впрочем, я на это и не рассчитывала. – Так как же ты узнала, что он умер? От его родных? От полиции? Кто тебе позвонил? – Тебе завтра лететь на самолете? Да? – спрашивает мать. – И что с того? – Ты всегда сам не свой, когда тебе нужно куда-нибудь ехать. – Это неправда. – Я кривлю душой, и мама это знает. – Если это тебе поможет, то успокойся, твой отец погиб не в авиакатастрофе. Куда, кстати, тебя посылают на этот раз? – На Багамы. – Бедный ребенок, – говорит мама. – Меня бы кто-нибудь послал на Багамы. – Я собираюсь взглянуть на отчет о вскрытии. Хочешь присоединиться? – Фу! – Полечу на гидроплане. Сядем прямо в гавани Нассау. – Самолет, гидроплан – не переживай. Твой отец сыграл в ящик не от этого. – Разве я не имею права знать? Мать смеется: – Возможно, нам с тобой стоит сходить на «Салли Джесси». [38] Посмотрим, кто больше понравится публике. – Я тебе говорил, что каждый месяц прохожу медосмотр? С головы до пят? – Это немного слишком, Джек. Каждый месяц? – И я имею в виду полный медосмотр. – Теперь я понимаю, почему Анна тебя бросила, – говорит мать. – Ты сходишь с ума. Как будто я нуждаюсь в напоминании. – Кто был в тот раз? Стивен Крейн? [39] Я бормочу: – Скотт Фицджеральд. – Точно! – восклицает мать. Когда меня только перевели в раздел Смертей, мне было сорок четыре – столько же, сколько Фицджеральду, когда он умер. И я не мог выкинуть эту мысль из головы, не мог спать, не мог об этом не говорить – а ведь я даже не поклонник «Великого Гэтсби». Анна пыталась помочь, но скоро поняла, что это бесполезно. И тогда она ушла. Едва мне стукнуло сорок пять, наваждение покинуло меня – но Анна так и не вернулась. Сначала Фицджеральд, сказала она, потом еще какая-нибудь мертвая знаменитость – каждый год одно и то же. Мне часто хочется позвонить ей и сказать, что я чувствую себя намного лучше в свои сорок шесть, несмотря на богатый урожай дохлых знаменитостей. – Анна не похожа на Зельду, [40] – продолжает мать. – Анна была взрослой. Мне она нравилась. Дочь ее, конечно, не подарок, но Анна мне нравилась. – Мне тоже, мам. – Это все твоя богомерзкая работа – каждый день писать об умерших. Как тут не свихнуться? – Но мне уже лучше. Правда. – Тогда зачем ты звонишь с этими вопросами, Джек? – Извини. – Ты мог бы перейти в спортивную рубрику. Писать про Ассоциацию профессиональных гольфистов. Или даже про Женскую ассоциацию профессиональных гольфистов – познакомился бы с хорошей девушкой на турнире. |