Онлайн книга «Клинический случай»
– Кто? – Пара иностранных фирм. Полк говорит, что у Рэйса от страха случилось хроническое несварение. – А что старику нужно от тебя? – Помимо некролога на первой полосе, в котором он будет изображен как нечто среднее между Беном Брэдли [59] и святым Франциском Ассизским, практически ничего, – складно вру я. – Совершенно ничего, честно. – Нас используют, – уныло замечает она. – Меня больше, чем тебя, Эмма. – По сути, просто два богача хотят перегрызть друг другу глотки. – По сути, да, – соглашаюсь я. Эмма мрачнеет и как-то съеживается. Она понимает, что влипла в гадкую историю, которая не имеет ничего общего с честной журналистикой. То, что я играю ключевую роль в этой ситуации, тем более приводит ее в смятение. – В колледже про такое не рассказывают, – замечает она. – Если б рассказывали, кто бы поверил? – Да уж точно не я. – Эмма пусто смотрит на свой салат. – Но есть и хорошая новость, – говорю я. – Возможно, нам еще лет пять придется ждать, пока Старина Полк наконец откинет копыта. Нас обоих к тому времени может уже не быть. Она поднимает на меня глаза: – Что? – Мы будем обретаться на более тучных пастбищах. – Я отделываюсь риторикой. – А пока ты напишешь некролог и сохранишь до поры до времени. Пожалуйста, Джек? – Ладно. Твоя взяла. Черт, ничего не могу с собой поделать. Мне жаль девчонку. Мы едим в любезном молчании. А после еды заказываем кофе, и Эмма просит счет – обед оплатит газета. Она спрашивает про Джимми Стому. Дело движется черепашьим шагом, хотя есть некоторый прогресс, говорю я. Я знаю, что не стоит упоминать маленькую разборку с клавишником Джимми, но не могу отказать себе в удовольствии и рассказываю об оральных трудах вдовушки на балконе. Настроение у Эммы улучшается. – Значит, ты был прав, это она пришила мужа! – Вполне возможно. Но у меня пока слишком мало доказательств. – Да брось ты. Нет никаких сомнений, что у нее был мотив. – Нет, Эмма, у нее был член во рту. А одно не всегда следует из другого. Клио не из тех, кто убивает из-за любви, Клио должна заботиться о карьере. Мятная конфетка прилипла к коронке, и говорю я не слишком внятно. Эмма наблюдает, как я довольно неучтиво пытаюсь выковырять леденец, и смеется. – Это нехорошо, – говорю я. – Мы никак не можем быть друзьями. – Ты прав. – В основе наших отношений лежат враждебность, недоверие и обоюдное отсутствие уважения. – Так и должно быть, – игриво отвечает Эмма. Хватит, велю я себе. – Сколько валиума ты сегодня приняла? – спрашиваю я. Она смущается. – Ты приняла таблетку перед обедом, так? – Нет… да, мне пришлось, – бормочет Эмма. – Откуда ты знаешь? Я перегибаюсь через стол и беру ее за руку. Трудно сказать, кто из нас ошарашен больше. – А теперь послушай, – говорю я. – Я этого не стою. И работа этого не стоит. Сейчас мы вернемся в редакцию, и ты сразу пойдешь в туалет и спустишь маминых маленьких помощников [60] в унитаз. Недопустимо, чтобы ты сидела на таблетках. – Ты не понимаешь, Джек. Не можешь понять. – Сними туфли. Это приказ. – Не сниму. – Эмма, я считаю до трех. – Ты что, спятил? А через секунду я стою на коленях под столом и в каждой руке держу по серой лодочке Эммы. Она прячет босые ноги под стул и поджимает пальцы, но я вижу, что она перекрасила ногти – в миниатюрную черно-белую шахматную доску! Широко улыбаясь, я вылезаю из-под скатерти. – У тебя все будет хорошо! – восклицаю я. Эмма со всей дури бьет меня кулаком по носу. 14
Эмма попросила меня не показываться в редакции, пока кровь не остановится и не спадет отек. Поэтому я сижу дома за ноутбуком и стараюсь не смотреть в зеркало. Календарь сообщает, что у меня есть восемь дней, чтобы избежать участи Оскара Уайльда, который умер нищим и опозоренным в сорок шесть лет. Когда-нибудь я поблагодарю Анну за предупреждение. Мой сорок седьмой день рождения будет через неделю, считая с завтрашнего дня. Я могу похвастаться 514 долларами на счету и носом размером с баклажан. Мать позвонит в день рождения, но рассусоливать не станет. Я уже достал ее расспросами, но я не могу перестать думать о том, что она выдала в прошлый раз: она узнала про смерть моего отца «много лет назад» из некролога в газете. Так как поиск по базе в редакции ничего не дал, мне остается только положиться на свое умение обращаться с телефоном и на милость незнакомцев. Я начинаю с того, что составляю список городов, где мать жила в течение сорока трех лет после ухода Джека-старшего. В хронологическом порядке: Клируотер, Орландо (там я ходил в старшие классы), Джексонвилль (там мать познакомилась с отчимом), Атланта, Даллас, Таллахасси и, наконец, Неаполь. Если мать ничего не путает, получается, что мой старик умер по крайней мере двадцать лет назад. Значит, три последних города автоматически отпадают. Двадцать лет назад мать с отчимом жили в Атланте, и именно оттуда я и начну – позвоню на кладбище «Джорнал-Конститьюшн». Как только я говорю, что я их собрат журналист, меня переключают на деловитую библиотекаршу с мягким южным акцентом. Она просит меня подождать, пока сама вручную перебирает статьи докомпьютерного периода – вырезки, разложенные по алфавиту. Я жду. У меня потеют ладони, сердце бьется о ребра – и в какой-то миг просветления я решаю повесить трубку. Какая разница, преставился мой отец в тридцать пять или в девяносто пять – я его даже не помню! У нас нет ничего общего, кроме имени и крови; любая другая связь между нами иллюзорна, она – слепой плод моего воображения. Но я не вешаю трубку. Библиотекарша возвращается к телефону и извиняется: она не может найти ни одной публикации некролога о человеке по имени Джек Таггер, а также ни одной статьи, где бы упоминалась смерть этого человека. |