Онлайн книга «О, счастливица!»
Кэти выразила свою досаду, звонко постучав ложкой по ножке винного бокала: – Ты не очень-то внимательно слушаешь, – заметила она, – для судьи. Ее муж хихикнул. Его пренебрежительное отношение заставило Кэти задуматься, не была ли ошибкой вся эта задумка с честностью – с таким ревнивцем, как Артур, возможно, разумнее было сохранить парочку безвредных секретов. Если бы он только попытался, подумала Кэти. Если бы он понял ее отношение. Ни с того ни с сего она вдруг спросила: – А как там Дана? Дана была одной из двух секретарш, которых в настоящее время трахал судья Артур Баттенкилл-младший. – У нее все хорошо, – сказал он, спокойный, как астронавт. – А Уиллоу – она все еще с бейсболистом? Уиллоу была второй секретаршей, запасной любовницей Артура. – Они до сих пор живут вместе, – сообщил судья. – Но Оскар ушел из бейсбола. Разрыв мышц плечевого сочленения, что-то вроде того. – Как плохо, – заметила Кэти. – А может, и тендинит. Как бы то ни было, он снова хочет получить свою степень. Управление рестораном, как сказала Уиллоу. – Молодец, – сказала Кэти, думая: хватит уже об Оскаре. Судья просиял, когда принесли треску – запеченную на слое пасты, с крабовым мясом и артишоками сверху. Кэти заказала садовый пирог с заварным кремом и начинкой и апатично его ковыряла. Она не ждала всерьез, что муж исповедуется во всех своих прелюбодеяниях, но сознаться хотя бы в одном ему ничего не стоило. Уиллоу могла бы стать обнадеживающим началом – ничего особенного в ней не было. – Ты ночью метался и ворочался, – сказала Кэти. – Ты заметила? – Снова желудок? – Я встал, – сказал Артур с набитым ртом, – и перечитал этот твой замечательный список. Ой-е, подумала Кэти. – Ты и твой молодой человек, – продолжил судья, решительно глотая. – Все отвратительные, похабные, потные подробности. Поверить не могу, что ты вела счет. – Таковы правдивые признания. Если меня немного занесло, мне жаль, – сказала Кэти. – Тринадцать половых актов за четырнадцать дней! – Он накручивал бледно-зеленую лапшу на вилку. – Включая три минета – что, кстати, на два больше, чем ты сделала мне за последние четырнадцать месяцев. Вот тебе и подсчеты, подумала Кэти. – Артур, доедай рыбу, пока не остыла. – Я тебя не понимаю, Кэтрин. После всего, что я для тебя сделал, я получаю нож в сердце. – Прекрати. Ты переживаешь, в сущности, по пустякам. – Три минета – это не «в сущности, пустяки». – Ты не понял главного. Самого, черт возьми, главного. – Она потянулась под стол и смахнула его руку со своего бедра. – Твой молодой человек, – спросил судья, – где он сейчас? Лурд? Иерусалим? Может, Турин – плащаницу примеряет? – Артур, он не мой «молодой человек». Я не знаю, где он. А ты – ты просто лицемерный осел. Судья аккуратно вытер салфеткой губы: – Я приношу извинения, Кэтрин. Знаешь что, давай-ка отыщем где-нибудь комнату. – Иди ты к черту, – ответила она. – Пожалуйста! – При одном условии. Ты завязываешь со своей паранойей о Томми. – Идет, – сказал Артур Баттенкилл-младший. Он весело помахал официанту и попросил счет. Спустя несколько часов дом Тома Кроума взлетел на воздух. По дороге на завтрак Бодеан Геззер и Пухл остановились подоставать пару рабочих-мигрантов, голосовавших на федеральной трассе номер 1. Пухл кружил со своим кольтом, а Бод проводил экзамен: Имя четырнадцатого президента Соединенных Штатов? Где была подписана Конституция? Процитируйте Вторую поправку. Кто снимался в «Красном рассвете» [22] ? Сам Пухл был рад, что ему не пришлось проходить тот же тест. Очевидно, мексиканцы успехов не делали, потому что Бод на ломаном испанском приказал им предъявить разрешения на жительство и работу. Мужчины испуганно достали бумажники, которые Бод вытряс на гравий у обочины. – Легальные они? – спросил Пухл. – Щас бы. Острым носком сапога Бод раскидал скудное имущество мигрантов – водительские права, удостоверения сельхоз-рабочих, паспортные снимки детей, листочки с молитвами, почтовые марки, автобусные билеты. Пухлу показалось, что он заметил иммиграционную карту, но Бод каблуком растоптал ее в клочья. Потом он извлек из бумажников деньги и велел им проваливать, мучачос! Позже, в пикапе, Пухл спросил, сколько у них было денег. – Восемь баксов на двоих. – Пиздец. – Слышь, эти восемь баксов по праву принадлежат белым американцам, таким, как мы. А эти блядские нелегалы, Пухл, – угадай, кто оплачивает их лечение и талоны на еду? Мы с тобой, вот кто. Миллиарды долларов каждый год – на иностранцев. Как обычно, у Пухла не оказалось причин сомневаться в осведомленности друга на этот счет. – И я говорю – миллиарды, – продолжал Бод Геззер. – Так что не считай это грабежом, дружище. Это мы взимали проценты. Пухл кивнул: – Конечно, все верно ты говоришь. Они вернулись из «7-11» и обнаружили незнакомую машину, криво припаркованную рядом с трейлером Пухла. Это был отшкуренный «шевроле-импала», к тому же старый. На зеркале заднего обзора свисал фальшивый инвалидный пропуск Пухла. – Тихо, без паники, – сказал Пухл, вытаскивая пистолет из-за пояса. Дверь трейлера была открыта, телевизор орал. Бод сложил руки рупором: – Выкатывайся оттуда, кто бы ты ни был! И держи руки на виду, еб твою мать! В дверях появился Фингал, без рубашки и с щетинистым черепом. У него была ухмылка беззаботного идиота. – А вот и я! – провозгласил он. Сначала Бод и Пухл его не узнали. – Эй, – воскликнул Фингал. – Это я, ваш новый белый брат. Где ополчение? Пухл опустил пистолет. – Какого хуя ты с собой сделал, мальчик? – Сбрил волосы. – Зачем, скажи на милость? – Чтобы стать скинхедом, – заявил Фингал. |