Книга Месть в три хода, страница 11 – Ирина Волкова

— Что ты, мне бы это и в голову не пришло. Я просто пытаюсь воссоздать общую картину.

— Тут нечего воссоздавать. Он изнасиловал меня, потом снова усыпил хлороформом и оставил на той же самой лавочке, с которой забрал.

— То есть, ты проснулась на том же самом месте, где тебя похитили?

Глаша кивнула.

Я нерешительно посмотрела на нее, гадая, в какой форме задать вопрос, который так и вертелся у меня на языке.

— Было жарко. Может, тебя просто сморило от жары? Однажды я, загорая, уснула на пляже, и мне приснился кошмар настолько реальный, что в первый момент после пробуждения…

— Не говори глупости! — возмутилась Аглая. — Ты полагаешь, я не способна отличить сон от яви? К твоему сведению, я не сумасшедшая и галлюцинациями не страдаю.

— Но…

— Никаких "но"! Это, по-твоему, мне тоже приснилось?

Задрав штанины брюк, Глаша указала на щиколотки. Присмотревшись, я заметила на них небольшие продолговатые синяки. Их вполне могли оставить впившиеся в кожу веревки.

— На запястьях тоже остались отметины?

— Нет. Запястья были зафиксированы широкими кожаными наручниками, из тех, что употребляют любители садо-мазо. От них следов не осталось. Ты все еще мне не веришь?

— Ты имеешь представление, куда тебя отвезли?

— Ни малейшего. Я очнулась в какой-то комнате — вот и все. Жалюзи на окне были опущены.

— Ты запомнила обстановку?

— Не было там никакой обстановки — только кровать, я и дьявол. Темнота, горящие свечи в стоящем на полу канделябре. Я находилась под действием наркотика. Ты представляешь, что это такое? Все плывет, качается. Тело то вообще исчезает, то становится длинным, как Млечный путь и легким, как газовый шарф. Мыслей нет, только эйфория, краски и чувства. Обостренные до предела ощущения. В центре мира находился ОН. Все остальное было, как в тумане. Да и зачем мне вспоминать детали обстановки, если я и без того знаю, кто меня изнасиловал?

— Можно было бы попробовать отыскать эту комнату.

— Чего ради? Что это даст? Ведь преступник известен!

— А вдруг ты ошибаешься?

— Я-то как раз не ошибаюсь. Ошибся Беар, решив, что он может безнаказанно надругаться надо мной.

— И все-таки нельзя обвинять человека без убедительных доказательств его вины.

Аглая яростно расплющила в пепельнице окурок папиросы.

— Чего ты добиваешься? Думаешь, я решу, что изнасилование мне приснилось? Или что за отсутствием доказательств просто возьму и все забуду? Это Пьер просил тебя успокоить меня? Можешь не отвечать, здесь и так все ясно. Мой муженек панически боится скандалов, якобы, губительных для его репутации. Судьба жены волнует его гораздо меньше.

Я вздохнула. Если Пьер на меня и надеялся, я его надежд не оправдала.

— Ладно, — подытожила Аглая. — В любом случае, этот разговор ни к чему не приведет.

— Если мое присутствие тебя тяготит, завтра прямо с утра я могу вернуться в Барселону. На твоем месте я бы не горела желанием принимать гостей.

— Насчет этого не беспокойся, ты мне нисколько не мешаешь. Главное — не убеждай меня, что я сумасшедшая, и не выступай адвокатом Беара. Дом большой, поживи здесь недельку-другую. Смена обстановки писателю только на пользу. Я бы с удовольствием повозила тебя по Ницце, но, к сожалению, завтра прямо с утра мне надо ехать в Сан-Ремо, на встречу с одним известным продюсером.

— На предмет марсианско-таукитянской заварушки? — уточнила я.

— Точно, — оживилась Аглая. Ее глаза возбужденно сверкнули. — На этого продюсера я вышла через Бельмондо. Кстати, Жан-Поль нашел мою идею гениальной и даже выразил сожаление, что уже староват для роли Гава.

— Может, ради такого случая, отправишь своего сыщика на пенсию? — предложила я. — Ты можешь назвать свою книгу "Гав тридцать лет спустя".

— Что-то в этом есть, — задумчиво произнесла Глаша. — Только если сделать Гава стариком, непонятно, как быть с эротическими сценами.

— Он может быть в хорошей форме, — заметила я. — Для книжного героя это пара пустяков. Сексуальные подвиги шестидесятилетнего Гава будут выглядеть не менее правдоподобно, чем член толщиной в запястье и длиной до колена.

— Тоже верно, — согласилась Аглая. — Пожалуй, я подумаю над твоим предложением.

— Доставь Бельмондо эту маленькую радость, — усмехнулась я. — Франция тебя не забудет.

* * *

Комната, в которой меня разместили, была выдержана в голубых тонах. Окно выходило в сад, на черные воды бассейна, наискось перечеркнутые мерцающей лунной дорожкой.

Спать не хотелось, и я, немного подумав, сняла с книжной полки "Осквернение плоти" — последний шедевр Аглаи.

Чтобы читать было интереснее, я решила устроить своеобразный "автотолализатор", то есть заключить пари с самой собой на то, сколько сцен изнасилования окажется в книге. Если угадаю, куплю себе большой шоколадный торт — продукт убийственный для фигуры, но незаменимый для ощущения полноты жизни.

Некоторое время я колебалась между тройкой и четверкой, но в конце концов поставила на четыре.

Я прочитала книгу почти до половины, насчитав при этом два изнасилования, когда в дверь осторожно постучали.

— Войдите, — сказала я по-французски.

Дверь приоткрылась и в нее просунулась голова Пьера.

— Извини, — смущенно сказал он. — Я понимаю, что уже поздно, но в твоем окне горел свет, вот я и подумал, что ты еще не спишь.

— Не сплю, — подтвердила я. — Читаю "Осквернение плоти".

— Понятно, — кивнул Бриали. — Изнасилование на раскачивающейся цирковой трапеции. Глаша считала, что это гениальная идея.

— Не знаю насчет гениальности, но задумка, действительно, весьма оригинальна. Давай, заходи.

— Вообще-то я хотел тебе кое-что показать.

— Что именно?

— Вот это.

Пьер протянул мне тоненькую папку.

— Похоже на досье. Я угадала?

— Понятия не имею. Именно поэтому я и решил к тебе обратиться.

Заинтригованная таким вступлением, я заглянула внутрь. На верхнем листе бумаги заглавными буквами была отпечатана надпись: "Гав, частный детектив. Отчеты о проделанной работе."

— Там все по-русски, — сказал Пьер. — Поэтому я и хотел, чтобы ты посмотрела. Ты можешь перевести?

— Судя по всему, это отрывок из книги Аглаи, или наброски романа, — заметила я. — На первой странице написано, что это отчеты частного детектива Гава, а Гав — главный герой Глашиных историй. Почему ты не обратился к своей жене? Она бы тебе все объяснила.

— Не думаю, что в папке отрывок из книги, — покачал головой Бриали. — Перед тобой копии. Оригиналы Глаша по какой-то причине тщательно прячет. Она не стала бы приделывать двойное дно к ящику для нижнего белья, чтобы хранить там черновики романа.