Книга Воскресшая любовь, страница 32 – Мэдлин Хантер

– С чего вы взяли?

– Не отпирайтесь. Я прочел «Пир Минервы». Своей статьей вы бросили вызов. Вы каким-то образом разыскали дорогу в опиумный притон в Лондоне. А это значит – вы пытаетесь что-то выяснить.

– Если я этим интересуюсь, это ровным счетом ничего не значит. К тому же что я могу сделать? Я, слабая женщина?

– Угроза скандала и разоблачения – это не шутки! Если окажется, что вы правы, и если вы подберетесь близко к истине, люди, которые в этом замешаны, попытаются вас остановить.

«Что это – предостережение или прямая угроза?» – пронеслось в голове у Леоны.

– Так же, как они пытались остановить моего отца? Возможно, они изберут другую тактику и станут действовать более осторожно. Подошлют ко мне кого-нибудь, кто сможет втереться ко мне в доверие и выведать у меня, что именно мне известно. Может быть, вместо прямого давления этот человек будет осуществлять их цели, действуя при помощи убеждения и соблазна.

Истербрук подошел к Леоне, взял ее лицо в ладони и долго смотрел на нее. Он был вне себя от гнева.

– Так вот что вы вообразили себе, когда узнали, кто я такой на самом деле? Вы решили, что меня послали в Макао, чтобы остановить вашего отца или узнать, какими сведениями он располагает? Что я как раз один из тех ужасных людей, чьи тайные махинации он хотел разоблачить? Уверяю вас, Леона, я ничего не знал об этом, пока ваш отец со мной не поделился.

– В таком случае что вам за дело до того, хочу я разоблачить этих людей или нет?

Истербрук ласково провел рукой по щеке Леоны.

– Знай я, кто эти люди, я смог бы вас защитить. Но я ничего о них не знаю.

– Значит, вы все-таки считаете, что мой отец был прав! Вы полагаете…

Истербрук слегка коснулся губами ее губ, заставив Леону замолчать.

– Оставьте эту бессмысленную и опасную затею, Леона. Ваши усилия ни к чему не приведут.

От его поцелуя у Леоны перехватило дыхание.

– Эти люди убили моего отца, – прошептала она. Ее слова были больше похожи на мольбу о помощи, чем на гневное обвинение. – Они медленно уничтожали его, пока не сломили. Этих негодяев нужно вывести на чистую воду. Чтобы все узнали о том, на что они способны.

Истербрук снова коснулся губами ее губ.

– Будь ваш отец жив, он не захотел бы, чтобы вы этим занимались. Пожелай он этого, он послал бы вас в Лондон этой миссией и рассказал обо всем, что знал, чтобы вы смогли продолжить его дело. Но он этого не сделал, верно?

Леона заглянула Истербруку в глаза – в таинственные темные глубины, которые завораживали ее и пугали одновременно.

– Верно? – повторил Истербрук, пристально глядя на нее.

Леона затаила дыхание и едва заметно покачала головой.

Когда он добился от нее ответа, Леона не увидела у Истербрука в глазах победного блеска. Вместо этого Кристиан снова поцеловал ее – но по-другому. Так, словно этим поцелуем ставил точку в их споре.

В этом поцелуе были нежность и забота, словно он хотел успокоить Леону, унять ее душевное волнение, вызванное их спором.

– Вы же верите мне, не правда ли? Верите, что я никогда не вредил вашему отцу, никогда не предавал его? И вас тоже?

В этот момент Леона ему верила. На душе у нее стало спокойно. Однако внутренний голос нашептывал ей, что пора убежать отсюда и спрятаться. Пока не поздно.

Кристиан снова ее поцеловал, и у нее по телу побежали мурашки.

Истербрук умеет соблазнять. Слишком хорошо умеет это делать. Наслаждение, которое он доставил ей тогда, в беседке ночного сада, ослабило ее оборону. Сладостное предвкушение заглушило голос разума.

Какие бы намерения Истербрук ни имел по отношению к ней, поцеловав ее в первый раз, сейчас эти намерения были совершенно другими. В том, как он обнимал ее, как целовал, не было ни капли неуверенности. Кристиан принялся ласкать ее тело. Леона качалась на волнах наслаждения, пока в конце концов эти волны не захлестнули ее.

От его поцелуев кровь у Леоны бурлила. Она извивалась в его объятиях.

– Где ваша спальня? – спросил Истербрук.

– Но Изабелла…

– Она не посмеет войти. – Истербрук поднял ее на руки.

Ошеломленная, Леона затаила дыхание. Она была словно во сне, забыв обо всем на свете.

Истербрук поднялся по лестнице и внес ее в спальню. Он поцеловал Леону так пылко, словно этим поцелуем хотел окончательно ее успокоить, развеять ее сомнения. Он снял сюртук и сбросил туфли.

Леона прильнула к Истербруку и сдалась на его милость.

Охваченный желанием, Истербрук с трудом сдерживал себя. Ему хотелось только одного – поднять ее юбки и овладеть ею. Ее тихие стоны говорили о том, что она тоже желает его, но овладеть ею прямо сейчас было глупо с его стороны.

Ему с трудом удалось обуздать свой страстный порыв. Истербрук понимал, что им нужно остановиться – хотя бы на время. Он медлил, стремясь, чтобы она немного остыла и пришла в себя. Судя по ее лицу, она была разочарована.

– Если мы будем продолжать в том же духе, это может закончиться плачевно для вас.

Леона обиженно поджала губы. Он повернул ее на бок и стал колдовать над застежками ее платья.

Леона попыталась подняться, но Кристиан не дал ей этого сделать.

– Вы не сможете меня оставить. Я не допущу, чтобы вы отвергли меня.

Ему нравилось ее раздевать. Он снял с нее платье и принялся колдовать над корсетом. Леона тяжело дышала. Он перевернул ее на спину.

Пока Истербрук освобождал ее от корсета, она смотрела на него из-под опущенных ресниц. Ее тонкая сорочка не могла скрыть восхитительной чувственности ее тела.

Когда он снял и сорочку, на Леоне не осталось ничего, кроме чулок и прелестных подвязок. Истербрук решил не трогать чулки и подвязки.

Леона была прекрасна. Гораздо красивее, чем в его мечтах, когда он представлял себе ее обнаженной – на протяжении многих лет.

Ее грудь вздымалась – округлая и твердая, – темные соски напряглись. Истербрук погладил ее набухшие груди. Затем его рука скользнула по ее талии и упругим бедрам. Он провел рукой по ее животу, поцеловал грудь и затвердевший сосок. От наслаждения Леона выгнулась всем телом и ее взор затуманился.

– Вы само совершенство, – восхищенно выдохнул Истербрук. Всякий раз, когда их взгляды встречались, Кристиан чувствовал с Леоной неразрывную связь, некое родство душ. Как и любой мужчина, даря женщине наслаждение, Кристиан словно бы разгадывал ее тайну.

Ее обнаженное тело купалось в неге его ласк. На лице у Леоны была написана невыразимая нежность. Кристиан видел, что она испытывает блаженство. Он это чувствовал. Точно так же, как чувствовал то, что Леона становилась все более необузданной, погрузившейся в свои ощущения.