Книга Опасность в бриллиантах, страница 49 – Мэдлин Хантер

Он оттолкнул в сторону Эдвардса, вошел в дом, направился прямо в заднюю гостиную и всмотрелся сквозь окно в оранжерею, пытаясь разглядеть, нет ли там кого-нибудь, особенно кого-нибудь со светлыми волосами и, возможно, с исключительно дорогими бриллиантами в ушах.

Всю дорогу до «Редких цветов» в нем сражались гнев и любопытство, но теперь, когда он добрался до места, гнев снова взял верх.

Какой-то шум справа заставил его резко повернуться. Каслфорд не сомневался, что услышал женские шаги.

— Выходите сейчас же, больше никакого бегства! — воскликнул он. — Будь я проклят, если позволю этому фарсу продлиться еще хотя бы день!

Кто-то негромко ахнул. Шаги зазвучали снова, и в дверях, ведущих в столовую, появилась женщина.

Это была не Дафна, а мисс Джонсон.

— Где миссис Джойс? — требовательно воскликнул Каслфорд.

Она в ужасе съежилась и отшатнулась. Мистер Эдвардс торопливо подошел к ней и начал шепотом успокаивать.

— Пойдет только на пользу, если вы не будете орать, сэр. Она слишком хрупкого сложения, — с вызывающей смелостью произнес мистер Эдвардс.

— Я буду не только орать, если она мне не ответит! У меня есть все основания предполагать, что миссис Джойс здесь или была здесь недавно.

— Она была здесь, это верно! — Мистер Эдвардс гоже повысил голос. Собственно, он осмелился даже возмутиться. — Я ее видел. Она провела тут одну ночь, а утром уехала и не сказала куда.

Каслфорд перенес все внимание на мисс Джонсон.

— Она не сообщила, куда едет, вам, Эдвардс, но я думаю, что сказала это своей драгоценной подруге. Мисс Джонсон должна знать, куда писать, если в бизнесе возникнут проблемы.

Эдвардс нахмурился и повернулся к мисс Джонсон.

— Оставила ли она нужную информацию, Кэтрин?

Вот как! Кэтрин?!

Каслфорд внезапно заметил, как ласково мистер Эдвардс разговаривает с мисс Джонсон, а также увидел, какое на той красивое платье. Кстати, миссис Хилл в комнатах нет!

Мисс Джонсон выглядела очень расстроенной. Она перевела взгляд темных ясных глаз на Эдвардса.

— Она сказала, что едет на север, к своей старшей сестре.

Эдвардс повернулся к Каслфорду.

— Ну вот, ваша светлость. Она поехала навестить сестру.

— Да уж, много мне от этого толку. У нее нет сестры! Адрес, мисс Джонсон. И будьте добры, дайте мне его прямо сейчас.

— Она только сказала, что в случае необходимости я могу написать в городок Фэлсуорт, в Ланкашире, и она получит это письмо.

Фэлсуорт. Это не просто на севере, а далеко на севере. Глупая женщина отправилась в самое сердце опасности.

Каслфорд резко повернулся.

— Пойдемте со мной, мистер Эдвардс. Думаю, парадная гостиная нам подойдет.

Войдя в нее, Каслфорд удобно устроился в кресле, но Эдвардсу сесть не предложил, а внимательно посмотрел на своего секретаря.

Деревенский воздух пошел Эдвардсу на пользу. Он больше не выглядел таким бледным и даже держался по-другому, словно находил свое тело более удобным, чем раньше.

— Наслаждаетесь своим пребыванием среди цветов, а, Эдвардс?

Эдвардс смотрел куда-то вперед, не на что-либо конкретное.

— Я не имею таких возражений против деревни, как ваши, если вы об этом, ваша светлость.

— Я очень удивлен видеть вас здесь, а не в гостинице.

— Вы велели мне оставаться здесь, сэр. В вашем последнем письме вы написали, что мне лучше сдаваться с дамами.

— Я не имел в виду ночами, Эдвардс.

— Вероятно, вам следовало выразиться более точно, сэр. Я всегда выполняю ваши распоряжения, а в письме вы распорядились, чтобы Я…

— Были еще нарушители владений?

— Несколько. Двое крутились возле людей, исследующих землю, так мне доложили. Один на участке рядом с этим, выглядывал из-за садовой стены. Этого последнего я преследовал, но он оторвался от меня в лесу. — Секретарь, взглянул на Каслфорда. — Я не думаю, что он был вместе с теми двумя, и полагаю, тот, кому хватило наглости крутиться возле дома, заинтересован не столько в ваших делах, сколько в самом доме.

— Почему вы так думаете?

— Мы же не будем добывать минералы в саду, сэр? Я почти уверен, что это тот же, кого я видел в первый раз, хотя и не сумел рассмотреть его как следует.

Каслфорд это запомнил. У него будет много времени в седле, чтобы как следует все обдумать.

Он снова внимательно посмотрел на Эдвардса. Взгляд секретаря опять уставился в какую-то далекую точку.

— Мистер Эдвардс.

— Да, ваша светлость?

— Надеюсь, вы вели себя с мисс Джонсон, как джентльмен?

Эдвардс с трудом сглотнул.

— Потому что, Эдвардс, я дал вам инструкции защищать здешних женщин и следить, чтобы им никто не докучал. Не помню, чтобы я давал вам разрешение соблазнить ее.

— Я ее не соблазнил.

Он голосом выделил слово «соблазнил».

— Надеюсь, вы не будете проводить грамматический разбор слов, Эдвардс?

Эдвардс проигнорировал насмешку.

— Если бы я ее и соблазнил — чего я не делал, — разве считается обычным спрашивать на это разрешение, как вы намекаете? В смысле, а вы просите у кого-нибудь разрешение?

— Время, проведенное в деревне, вселило в вас мужество. Должно быть, все дело в пистолете.

Эдвардс вспыхнул.

— Возможно, сэр.

— В какой-нибудь другой раз я счел бы это забавным, но не сегодня. Что до вашего дерзкого вопроса, то нет, я не спрашиваю разрешения. Но я никогда не соблазнял женщину, которую должен оберегать. Это, знаете ли, имеет значение.

Эдвардс кивнул:

— Понятно, сэр. Разумеется, тут проходит тонкая грань.

— Надеюсь, не настолько тонкая, чтобы ее не заметить.

— Нет, ваша светлость.

— Отлично. И смотрите не пересеките ее, пока вы здесь. А во всем прочем вам тут удобно? Может быть, слуги должны вам что-нибудь привезти?

— Мне очень удобно. Меня поселили в комнате, полной голубых и желтых цветов. Это очень напоминает садик в доме. Сначала мне это показалось глупым и чересчур женственным, но со временем даже стало нравиться.

Каслфорд слишком хорошо помнил эту комнату и просто ненавидел ее.

Он еще раз внимательно посмотрел на Эдвардса, желая убедиться, что не видит никаких признаков самодовольства или неуместной веселости, подтверждающих, что секретарь и вправду получает тут больше удовольствия, чем следовало бы. Когда он догонит Дафну, не нужно, чтобы чувство вины за мисс Джонсон мешало его праведному негодованию.