Онлайн книга «Экипаж «Меконга»»
|
Только сдается мне, что иное им потребно было. Ибо таковых бумаг не нашед, оные псы в особливой нашей горнице с превеликим тщанием рылись и електрические машины кругом обсматривали, а известную тебе рукописную повесть о индийском вояже моего деда, а твоего прадеда, Федора Арсентьевича, с собою унесли, такоже и прехитрый нож его…» Дочитав до сего места, Арсений дернулся в кресле. Сквозь загар проступила бледность. — Неужто печальная весть? — участливо спросил Григорий Иванович. — Батюшка хворает, — сказал Арсений. И, достав красный фуляр из кармана, вытер взмокший лоб… В начале июня 1818 года — без малого через три года! — «Аскольд» вошел на большой рейд Кронштадтской гавани. На другой день, спозаранку, камердинер доложил князю Курасову, что желает его видеть лейтенант Матвеев. Князь сидел в халате, с намыленными щеками, отдавшись во власть брадобрею. — Скажи, нет дома, — велел он. Послышался шум, камердинеровы вопли. Распахнулась дверь, и на пороге встал Арсений, загорелый до черноты, в мундире, при шпаге. Курасов оттолкнул руку брадобрея, медленно поднялся, стирая со щеки мыльную пену. Арсений устремил на него горящий взгляд: — Так-то, князюшка, встречаешь старых друзей? — Подите прочь, сударь, — холодно молвил князь. — И благодарите всевышнего, что легко отделались в вашей крамоле… Арсений положил руку на эфес шпаги, проговорил со сдержанным бешенством: — Извольте сей минут вернуть мне сувениры, взятые в отцовом имении! Узкое лицо князя стало белее кружевных манжет. Он медленно отступил к задернутой пологом постели, потянулся к шнуру — позвонить… В два прыжка Арсений подскочил к нему с выхваченной шпагой. — Ну, тать ночная! — крикнул он. Брадобрей с визгом выбежал из комнаты. Князю стало не по себе. Спотыкаясь на словах, он признался, что те сувениры после обыска были отданы графу де Местру, бывшему сардинскому посланнику… — Где проживает езуит? Сказывай живо! — В прошлом году граф покинул Россию, — сумрачно ответил Курасов. — Где он сейчас, мне не ведомо… Недолго пробыл Арсений в Петербурге. Подав прошение об отставке, уехал в Захарьино. Прошло три месяца с лишком. Теплый сентябрьский день угасал. В небольшом белоснежном ломе, стоявшем средь сада на окраине одного североитальянского города, зажигали свечи. Их колеблющийся свет отражался в темно-красных панелях, что опоясывали стены кабинета. Возле изящного стола, опершись на него, стоял худощавый старик в черном. Он рассматривал пергаментный лист, близко поднеся к глазам. Другой человек, несколько помоложе и дороднее, ожидал, стоя в сторонке. Старик положил пергамент на стол и сказал: — Мои друзья не ошиблись, рекомендовав мне вас и вашу ученость. Я доволен вашей работой, синьор. Ученый с достоинством поклонился. Старик достал из ящика стола кошелек: — Вы оказали большую услугу ордену. — Ad majorem Dei gloriam, — проговорил ученый, принимая кошелек. — Желаю графу спокойной ночи. Старик отпустил его. Затем кликнул слугу, велел запереть все засовы в доме и затопить камин: на старости лет граф де Местр стал сильно зябнуть. Он сел за стол и еще раз просмотрел пергамент. Он был доволен: старой загадке, вывезенной из холодной России, дано превосходное толкование. Настанет великий лень — и слава ордена Иисуса воссияет, как никогда прежде. Он, граф Жозеф де Местр, не зря потрудился на долгом своем веку… Где-то неподалеку прозвучал и оборвался цокот копыт по каменистой дороге. Граф открыл резной ларец, извлек оттуда рукопись, свернутую и перевязанную лентой, и нож с костяной рукояткой. Затем из ларца же вынул один за другим три железных ящичка. Полюбовался их сверкающими гранями. Опытный туринский мастер сработал их по его заказу, и на каждом резец оставил четкие буквы — начальные буквы великого девиза: «AMDG». А ниже — графская корона и его, Жозефа де Местра, инициалы: «JdM». Он положил свернутую рукопись в один из ящичков и пробормотал при этом: — Источник. Затем осторожно взял нож за рукоятку и отправил его во второй ящичек: — Доказательство… А это, — он аккуратно сложил пергамент, оставленный синьором ученым, — это будет ключ тайны… Внезапно он оглянулся на темное окно: показалось, будто хрустнул песок под чьей-то ногой… Нет, все тихо. Граф положил «ключ тайны» в третий ящичек. Осталось толь-ко закрыть крышки и велеть зачеканить. Но он медлил. Придвинул к себе чистый лист бумаги и начал писать послание одному из друзей. Он любил писать длинные письма и достиг в этом многотрудном жанре изрядного искусства. Перо на разбеге строки брызнуло чернилами. Граф поморщился. И верно, куда удобнее писать этими новомодными грифелями, заделанными в дерево. Снова шорох за окном. Привратник бродит там, что ли?.. Граф подошел к окну, распахнул его — и отпрянул с коротким криком. Из тени старого граба на него смотрел человек в плаще и широкополой шляпе. В следующий миг незнакомец перемахнул через подоконник. Он был смугл и молод, темные глаза его смотрели яростно… — В вашем доме, граф, бдительная стража, — сказал он по-французски. — Мне не оставалось ничего иного, как прыгнуть через забор. Успокойтесь, я не разбойник. — Кто вы такой, сударь? — спросил де Местр, несколько оправившись от испуга. — Что вам нужно в моем доме? — Я Матвеев. И этим сказано то, что мне нужно. Желтое лицо де Местра перекосилось. Вдруг с неожиданной для его старого тела прытью он метнулся к столу, к ящику с пистолетами. — Ни с места, граф! Из-под плаща незваного гостя на де Местра уставился черный зрачок пистолета. Граф отступил на шаг. Поняв, что дело проиграно, старый иезуит заговорил ласковым тоном: — Сын мой, не пристало вам грозить оружием старику. Очевидно, вас ввели в заблуждение… — Молчите! — прервал его Матвеев. — Не затем изъездил я Францию и Италию, разыскивая вас, чтобы слушать ваши жалкие увертки. Нож и рукопись на стол! Я считаю до трех… — Нет нужды, — тусклым голосом отозвался граф. — Они на столе… Арсений шагнул к столу. Радостно сверкнули его глаза при виде ножа. — Рукопись в том ящичке, — сказал де Местр. — Третий не трогайте. Это мое. — Я не езуит, мне чужого не надобно, — отрезал Арсений по-русски. — А за коробки железные получите. Он кинул на стол золотую монету. Затем захлопнул крышки и сунул ящички с ножом и рукописью в карманы. — Не вздумайте поднимать шум, вы, старая лисица, — сказал он на прощанье, — иначе не миновать вам дырки в сюртуке. |