Книга Тайна ее поцелуя, страница 17 – Анна Рэндол

Мари снова улыбнулась и ответила:

— Не моя вина, что у британцев такие слабые желудки.

Он зацепил вилкой еще немного салата.

— Что ж, тогда я вынужден съесть все это, чтобы поддержать честь Англии. А вы, мисс, между прочим, еще и британка, не забывайте.

Мари машинально разломала свою лепешку на мелкие кусочки. Возможно, она могла бы считаться британкой, но сердцем… Девушка со вздохом пожала плечами.

Беннет в задумчивости пробормотал:

— А знаете, не так уж плохо… Вполне съедобно, если привыкнешь.

Мари мысленно улыбнулась и, прислонившись к дереву, закрыла глаза. Ей очень хотелось думать, что ему нравится сидеть здесь с ней. Возможно, она могла бы даже убедить себя в том, что ему захочется снова ее поцеловать. А затем уложить на благоухающую постель из листьев… и овладеть ею.

При этих мыслях восхитительные образы проплывали перед прикрытыми веками глазами Мари. И ей уже казалось, что Беннет вот-вот обнимет ее и крепко прижмет к себе. И на этот раз она не станет пытаться что-либо доказывать ему, а просто будет наслаждаться своими ощущениями. А затем она будет, она будет…

Тихонько вздохнув, Мари открыла глаза и увидела, что Беннет внимательно смотрит на нее. И во взгляде его было едва сдерживаемое желание.

Тут он медленно потянулся к ней и попытался развязать ленты ее шляпки.

— Если вы собираетесь поспать, мне не хотелось бы, чтобы вы помяли вашу шляпу. Почему вы сегодня в английской одежде?

Мари несколько раз сглотнула, чтобы ее слова прозвучали естественно:

— Выбор одежды зависит от моих планов. Если я в городе, то одеваюсь так, чтобы раствориться в толпе. Но за городом, как сейчас, лучше всего выделяться как можно больше. Турки думают, что все англичане — безумные, и они верят, что я просто ловлю бабочек. Так я и отвечу, если меня вдруг спросят, чем я занимаюсь.

— А раньше вас останавливали?

— Да, дважды. Но я отвечала, что должна найти один редкий экземпляр, чтобы закончить мою книгу. — Мари захлопала ресницами с самым легкомысленным видом. — Теперь понимаете?

В его глазах вдруг промелькнуло восхищение. Возможно, он понял, что она не безнадежная тупица. От этой мысли на сердце у нее потеплело, но она тут же подумала: «Значит, до сих пор он считал меня идиоткой?»

Что ж, очень может быть, что Беннет отчасти прав. Ведь факт, что вчера кто-то следил за ней, не так ли?

Целую неделю после Чорлу она была напряжена, вздрагивала при каждом звуке и не выходила из своих комнат. Но прошел месяц, ничего больше не происходило, и она расслабилась. Почти убедила себя в том, что это был просто несчастный случай. Однако сейчас все выглядело иначе…

Было очевидно: кто-то за ней следил. И вполне вероятно, что следил тот же человек, который стрелял в нее. Но если так…

Мари невольно вздрогнула.

Ох, наверное, ей надо покончить со всем этим. Ведь если она прекратит работать на британцев, ни у кого не будет причин интересоваться ею. Да-да, она заявит, что отказывается делать рисунки. И таким образом одним махом избавится от опасности и от Беннета. Наверное, именно так ей и следовало поступить с самого начала.

А потом она найдет и другие способы помочь грекам. Она сможет помогать им, не подвергая опасности других людей и не презирая себя за то, что уступила требованиям шантажистов.

Беннет осторожно потянул ленту шляпы и отвлек ее от этих мыслей.

— Раз уж мы оказались в тени, насладитесь этим ветерком, Мари.

Ее волосы тут же рассыпались по плечам, и она машинально провела по ним рукой, как бы в поисках шпилек.

— Оставьте как есть, Мари. На них стоит посмотреть.

Он никак не мог бы узнать, что волосы для нее — очень чувствительная тема. «Ведьмины волосы» — так называла их ее тетка Ларвиния. И она с гордостью говорила, что такие же волосы были и у ее матери.

Мари отогнала эти мысли. Но почему-то она не могла посмотреть Беннету в глаза, чтобы убедиться, что он не шутит, не смеется над ней. Вчера она положила его глупые слова о ее волосах в тайный уголок своего сердца. И ей очень хотелось верить, что он действительно восхищался ее волосами.

Он отвел локон от ее лица.

— Мари, если бы мы не играли в роман, то это было бы очень смело с моей стороны, а так… Впрочем, это и сейчас довольно смело, — сказал он, пропуская ее прядь между пальцами. — Но если бы я дотронулся до заманчивой ямочки на вашей шее, тогда вы почувствовали бы себя оскорбленной, верно?

Она тихо прошептала:

— За такое вы могли бы получить пощечину.

Рука Мари вдруг словно сама собой потянулась к лицу майора, и пальцы коснулись его подбородка, где уже начала пробиваться щетина.

Беннет изобразил удивление:

— Пощечину? Правда? О, я и не подозревал, что ухаживаю за такой скромницей.

Мари фыркнула и пробурчала:

— Говорите, скромница? Нет, разумеется.

Губы Беннета расплылись в улыбке, и Мари невольно им залюбовалась; ей хотелось запомнить каждую его черточку.

Тут он вдруг лизнул ее палец, и Мари, ахнув, отдернула руку от его лица. А он усмехнулся и спросил:

— Для вас это был шок? Не ожидали, да?

— А что, если окажется, что вы ухаживаете за распутной женщиной?

Мари не думала о том, как прозвучат эти ее слова, но уже одно то, что она смогла произнести их, казалось чудом.

Осмелев, она развязала узел его шейного платка. А он заявил:

— Ваше распутство имело бы свои преимущества.

Дрожащими руками она расстегнула верхнюю пуговицу на его рубашке. Сердце Беннета гулко стучало под ее пальцами, и она прижала ладонь к его груди. А потом вдруг качнулась к нему, словно увлекаемая какой-то неведомой силой, которой не могла противостоять, и поцеловала его в шею. Он содрогнулся, и Мари всем телом — до кончиков пальцев на ногах — почувствовала это. Теперь она уже не сомневалась: Беннет получал удовольствие от ее прикосновений. Желая дать ему как можно больше, она снова его поцеловала, на сей раз — в грудь.

Шумно выдохнув, он проговорил:

— Скромница вы или распутница, но вы, без сомнения, дали бы мне пощечину, если бы я прижался губами к вашей груди.

Он провел пальцем по вырезу ее декольте, но не сделал ни одного движения, чтобы выполнить свою «угрозу».

— А что, если я попрошу что-то взамен? — спросила Мари.

Он с печальной улыбкой опустил руку.

— Полагаю, что пощечина была бы с вашей стороны правильным поступком.

Она деланно рассмеялась.

— Глупости! Мы всего лишь разыгрываем роман.

Майор тут же кивнул: