Онлайн книга «Привидения на цыпочках»
|
– Это не я, - честно признался Алешка. - Я про такую штуку еще в детстве в одном детективе прочитал. - И не удержался от мудрой узбекско-таджикской пословицы: - «Что выучишь в детстве, не забудешь до старости». Я взял у него ключ, вставил в скважину, тихо повернул. Щелчок, еще один, скрип двери - мы на свободе. Но во дворе - злобный Ник. Который заслужил прощение и поощрение тем, что «заловил» двух пацанов. Агентов Интерпола. Мы на цыпочках, как привидения, пересекли холл, отперли входную дверь и вышли на крыльцо. Светало. Сделали шаг во двор… и грозный бессонный Ник шагнул на нас из-за угла. – Ах вы… - размахнулся он обеими руками. И тут Алешка свистнул. Он умеет свистеть. В нашей школе, нет, у нас в микрорайоне, он самый лучший свистун. Резкий свист пронзил всю округу. Во двор, грозно рыча, влетела стая собак с горящими глазами, сверкающими клыками и вздыбленной на загривках шерстью. Мы спокойно вышли в будущие ворота. А грозный Ник остался сидеть на заборе, морщась от колючей проволоки. И в разодранных до трусов брюках. А вожак «ребят» таскал по двору в зубах выхваченный у Ника пистолет. – Покараульте его, ребята, - небрежно бросил Алешка через плечо. И сказал мне: - А жаль, Дим, что ты «Мерседес» не водишь. Так спать хочется… Подходя к платформе, мы услышали перестук колес приближающейся первой электрички. И на нее успели. Даже билеты взяли у сонной кассирши. Как честные люди, у которых есть совесть. Едва мы уселись, Алешка приткнулся ко мне и уснул. А я охранял его сон до самой столицы. Мама открыла нам дверь и сказала: – Вы голодные, по глазам вижу. Как погостили? Хорошо себя вели? – Ага, - сказал Алешка. - Даже за ужином. Не чавкали, не хлюпали, тарелки на пол не роняли. Вот уж точно - не роняли. Мама засмеялась и сказала: – Мойте руки и садитесь завтракать. – А папа? – Он еще спит. Ему на сегодня дали отгул, он вчера весь выходной работал. Мы завтракали так, что мама даже встревожилась. – Ребята, если вы так же кушали у Кошкиных, то они могут очень плохо обо мне подумать. – Не беспокойся, - сказал я. - Они никогда и ни о ком не думают. – И сейчас им не до раздумий, - добавил Алешка, накладывая себе еще оладий. - Когда же папа встанет? Нам же сейчас в школу идти. – До обеда будет спать. Он в четвертом часу утра лег. Алешка хихикнул: – А мы здорово выспались! Ага, сидя на чужих жестких ведрах в темном чулане. В школе произошло два события. ЧП в своем роде. Одно событие - в третьем классе, а другое - в девятом. В третьем классе уснул на уроке Оболенский Алексей, в девятом - Оболенский Дмитрий. – У вас вчера, наверное, гости были? - спросила Алешку их Любаша, учительница. Спросила с сочувствием. - Иди домой. Алешка не отказался и вышел из класса, провожаемый завистливыми взглядами одноклассников. – Любовь Сергеевна, - тут же вскочил один ученик, - у нас тоже не так давно гости были. - И следом поднялось еще с десяток рук. А мы с Алешкой встретились в коридоре. Меня отправил туда Бонифаций - досыпать. Он уже вернулся со своего симпозиума и наводил в классе дисциплину. – Выгнала? - спросил я Алешку. – Нет, отпустила. А тебя? – Меня Бонифаций попер. – Вот и хорошо, пошли домой. Папа уже, наверное, проснулся. И сидит сейчас, бедный, на кухне… – Почему бедный? – А я, Дим, ему наше донесение на столе оставил. Я подумал и сказал: – Может, Лех, нам сегодня домой не ходить, а? – Еще чего! Я люблю, когда меня хвалят. – А я не люблю, когда меня ругают. В общем, домой мы тоже пробрались, как привидения - на цыпочках. Открыли дверь своим ключом и замерли в прихожей. Надо сначала изучить обстановку. Чтобы не попасть под горячую руку. Мама и папа пили в большой комнате кофе. Папа что-то неторопливо рассказывал, а мама, слушая его, время от времени ахала. Мы подкрались к двери и прислушались. – Жили-были два брата, - рассказывал папа. Прямо почти Алешкиными словами. - Один, Андрей Василич, был умный, а другой, Вася… плохо учился… Алешка дернул меня за руку и подмигнул. Да, я понял: он так плохо учился, что даже не знал, что Волга впадает в Каспийское море. Он думал, что она впадает в Лондон. – …Андрей Василич Кошкин, - продолжал папа, - стал делать карьеру по служебной линии и достиг успеха, стал большим начальником… Ага, руководителем департамента в правительстве города Москвы. – А младший, Вася, попытался стать бизнесменом. Но все у него не ладилось. И наконец ему пришла в голову идея создать свое предприятие по производству кошачьих кормов. Голодных кошек в стране много - бизнес обещал быть очень прибыльным. Но чтобы организовать выпуск таких кормов, нужно иметь технологию их производства. И тут он вспомнил о своем друге, с которым учился в институте. Серафим Иванович Замота за это время стал известным ученым, профессором. Но в наше время профессор зарабатывает очень мало. Серафим Иванович, по студенческому прозвищу - Сима, бедствовал. Он читал студентам лекции в стареньком пиджаке, с обтрепанными рукавами, протертыми на локтях. – Он хороший был преподаватель, - вставила мама, - добрый. Он всегда мне хорошие оценки ставил. – …Василь Василич обратился к нему. «Слушай, Сима, разработай для моей фирмы кормовую технологию. Я тебе потом, когда дело наладится, хорошо заплачу. И дочку твою возьму к себе секретарем». «Слушай, Вася, - ответил ему Сима, - разработка такой технологии обойдется в очень большую сумму». У Васи денег еще не было, и он решил, что проще всего технологию украсть, назвать кошачий корм другим именем и спокойно торговать им оптом и в розницу на всех необозримых просторах страны. Где очень много голодных домашних животных… Мы с Алешкой слушали папин рассказ, затаив дыхание. Очень многое нам уже было известно, но в папином рассказе все детали и факты собрались в кучку, сложились в ясную картину. – Украсть чужую технологию очень не просто, она держится в секрете. И Вася опять наехал на Симу. А дело еще в том, что в свое время Сима был вынужден одолжить у Васи приличные деньги и никак ту сумму вернуть не мог. – И Сима согласился? - ахнула мама. И мы тоже с Алешкой внутренне ахнули. Жалко, конечно, бедного профессора с мировым именем и с дырками на локтях. Да еще и с большими долгами. Папа некоторое время молчал, а потом сказал: |