Онлайн книга «Не остаться одному»
|
– Каждый волен решать, где ему оставаться и с кем идти, герцогиня, – ответил я спокойно. Сандра на миг запнулась, словно не решаясь что-то сказать, но потом выпалила: – Оставайтесь все! Чем плохо?! – Да ничем, – пожал я плечами. – Просто не для нас. Меня лично ждет Пацифида, а остальные просто идут со мной, потому что этого хотят… – И добавил: – Теперь все это странно, Звучит все это глупо, В семидесяти странах Зарыты наши трупы… — И это тоже романтика, Сандра. И я подошел ближе к костру, возле которого сидела Танюшка. Она посмотрела на меня снизу вверх и тихо спросила: – Проветрился? – Да, Тань. Я сяду? – Она хлопнула рядом, и я опустился на расстеленный плащ. – Тань, – я толкнул ее локтем, – ты не обиделась? – Эх ты, – вздохнула она и погладила раненое плечо. – Опять тебя зацепили… – И еще руку под локтем, – вздохнул я. – И еще сердце, Тань. Сразу несколько ударов, и так точно… – Ты про Джека? Он мне сказал. Жаль, что он ушел… – Не только из-за Джека. Про Вадима знаешь? – Танюшка кивнула. – А больше всего, Тань, знаешь – из-за Арниса. Она помолчала. Потом коснулась губами моего уха и шепнула: – Если бы ты этого не сказал, мне было бы тяжело с тобой… дальше. – И, пока я переваривал ее слова, она добавила: – Но вообще-то, знаешь, Олег… все справедливо. Каждый сам выбирает, как будет жить. И умирать. Только сам. – А где Сергей и Ленка? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать. – Они давно ушли, – пожала плечами Танюшка. – Ленка его увела… Хочешь, – Танюшка улыбнулась углом рта, – и мы пойдем? – Куда? – резко затормозил я. – Ты меня трахнешь, – пояснила Танюшка. – Именно трахнешь, говорят, это помогает от переживаний… Я потерплю. Помнишь, как ты это сделал тогда, в Англии? – Тебе что, тогда не понравилось? – осведомился я. – Понравилось, – призналась Танюшка. – Только вообще-то ты мне не из-за этого нравишься… – А что, разве бывает, что нравятся только за это? – удивился я. Танюшка удивилась тоже: – Да, и нередко… А, конечно! Это… – Она засмеялась. – В общем, это девчоночьи разговоры. Мальчишки же за глаза обсуждают девчонок? Обсуждают-обсуждают, не отворачивайся… Ну, и мы тоже парней обсуждаем. Многие как раз на это и упирают – какой ее парень секс-гигант… Олег, да ты смущаешься?! – Она весело удивилась. – Правда смущаешься, вот это да! – Я не говорю за глаза о девчонках, – сердито отозвался я. – И не думаю, что я секс-гигант. – Ты такой, как надо. Особенный, – серьезно ответила она. – Самый лучший… А вот я у тебя, – она вздохнула, то ли в шутку, то ли всерьез, – средненькая вся… – Ты – средненькая? – усмехнулся я. – Ну-ну… – Конечно, средненькая, – упорствовала Татьяна. – У Ингрид грудь красивей, и у Ленки Чередниченко, кстати, тоже… У Клео талия тоньше, а бедра шире… И у Радицы, и у Лидки ноги длиннее… Она упоенно перечисляла свои недостатки, пока я не прервал ее: – Ничего подобного. И ноги, и грудь, и талия у других девчонок хуже… – А ты их разглядывал?! – возмутилась Танька. – Ах ты, порочный мальчишка! – и вдруг добавила: – А самое страшное, Олег, это то, что мы все равно умрем. – Жанна из тех королев, Что любят роскошь и ночь… — пел неподалеку Игорь. – Да, – отозвался я. – Мы вернемся в Европу через пару лет, я соберу всех, кого смогу собрать, и пойду на Город Света. – Я с тобой, – спокойно ответила Танюшка. И я кивнул в ответ… – У королевы нет сил. Трудно пойти вновь на риск. И она разбивает часы, Чтобы продлить себе жизнь — Жить!!! Ведь пока, Как богиню, на руках Носят Жанну, Жанну… – Пошли к остальным, – попросила Танюшка, и мы вышли к огням. Олег Крыгин (у него левая рука была на перевязи) увидел меня первым и оживленно зашумел, остальные подхватили, и Раде – неожиданно для меня – перекрыл остальных: – Спой, Олег! Спой, князь! Я отмахнулся, смеясь, но шум нарастал (в том числе, орали и совершенно мне незнакомые люди), и я, отчаявшись отмахаться, знаком попросил у Игоря его инструмент, который он мне ловко перекинул. Настраивая его, я не столько пытался добиться хорошего звучания – уж Игорь-то знал, как отрегулировать свою бандуру, лучше моего! – сколько соображал, что же спеть. – Ладно, сейчас! – рявкнул я, выпуская из-под пальцев перебор. – Тихо!.. По рыбам, по звездам носит шаланду — Три грека в Одессу везут контрабанду… Я всегда любил эти стихи Багрицкого, хотя, если честно, не все в них понимал. Не знаю: нынешние слушатели («подзаборный Интернационал» по определению, которое когда-то дал Йенс), конечно, тоже не все понимали, но слушали очень внимательно, с молчаливым одобрением, и я разошелся: – Так бей же по жилам, кидайся в края, Бездомная молодость, ярость моя! Чтоб звездами сыпалась кровь человечья, Чтоб выстрелом рваться Вселенной навстречу И петь, задыхаясь на страшном просторе: «Ай, Черное море! Хорошее море!» [13] Мне захлопали, засвистели одобрительно. Я передал кому-то арфу (лиру) и, сев, получил поцелуй от Танюшки, которая мною явно гордилась. Правда, эту гордость она выразила со своим обычным своеобразием: – Вот видишь, можно и осла научить петь. – Спасибо, – краем губ ответил я, – милая моя ослица… В ответ я получил точный и очень болезненный удар локтем в область почки, сопровождаемый милой улыбкой: – Хватит или еще? – Знаешь, по-моему, хватит, – пробормотал я, потирая бок, – больно как-то… – Это хорошо, – так же мило сообщила она, – осленок мой дорогой. А около костров кто-то – не понять было за пламенем – уже запел по-русски (но это был не наш) хорошо знакомое: – Мы в такие шагали дали, Что не очень-то и дойдешь, Мы в засаде годами ждали, Невзирая на снег и дождь, Мы в воде ледяной не плачем И в огне почти не горим — Мы охотники за удачей, Птицей цвета ультрамарин! И больше половины присутствующих – в том числе и мы с Танькой – дружно подхватила: – Мы – охотники за удачей, Птицей цвета ультрамарин! [14] |