Книга Новый дневник грабителя, страница 21 – Дэнни Кинг

— Что там, Олли? Что там такое? — хнычет Белинда, но Олли не подпускает ее к фото.

— Ну пожалуйста, позволь взглянуть!

— Нет-нет, отойди на минутку.

Белинда просит Олли не валять дурака, однако мой друг остается непреклонен.

— Я сказал, стой там, — строго велит он.

Белинда обиженно сопит, Олли шепчет ей что-то утешительное и просит ему довериться. Наконец, она соглашается и затихает в углу, хотя и не совсем понимает, с какой стати обязана там стоять.

Судя по виду Норриса, он тоже не понимает причин странного поведения Олли. Норрис смотрит на фотографию, и все его внимание устремлено на парня, который сидит на заднем сиденье лимузина с бокалом шампанского. Картину дополняют три полуголые шлюшки, облепившие коленки мачо.

— Черт, вот это да! — одобрительно хихикает Норрис. Пару секунд спустя он отклеивает глаза от трех откляченных задниц и мельком бросает взгляд на лица потаскух.

— Эй, кажется, эту я знаю! — сообщает Норрис нам с Олли.

Белинда, которая смирно стоит в углу, опять интересуется, кто изображен на фото. Норрис оборачивается в ее сторону; на его физиономии расплывается широченная ухмылка.

— Хе-хе-хе, — квохчет он.

— Ни слова ей, понял? Белинда не должна про это знать, — свирепо шипит Олли, глядя, как любовь всей его жизни, оседлав какого-то занюханного клерка, хлещет шампанское из бутылки. — Она уже не такая. Должно быть, фото старое.

— А по-моему, снято совсем недавно, — не соглашается Норрис.

— Давно! — настаиваю я.

— Ах да, теперь я и сам вижу. Молодость, молодость… Неужели мы тоже когда-то были такими? — острит Норрис.

— Что в записке? — спрашивает Олли.

— «Дорогой Ричард, — зачитываю я. — Жалкий, двуличный сукин…»

— Читай только самое главное, Бекс. Где все их барахло?

Я опускаю описательную часть и пытаюсь выудить из моря обвинений частички полезной информации:

— Бла-бла-бла, он умотал в очередную командировку, она съехала и забрала все вещи. «Фотографии у адвоката, ужин в духовке… Надеюсь, с погодой повезло, твоя будущая бывшая…» — ну и так далее.

— Ха, она его «сделала»! — довольно ржет Норрис.

— А зачем тогда запирать дверь в комнату?

— «Постскриптум: я заперла кабинет на случай, если Гарриет неожиданно приедет из университета. Ей не стоит знать об ошибках и провалах, которые ты допустил как супруг и мужчина, ты, гнилая куча…» Черт, ну и стиль! Я не подозревал, что все эти слова можно запихать в одно письмо.

Я кладу записку обратно в сейф и обвожу взглядом пустую комнату.

— Сколько трудов зазря, — бурчу я, потом вижу, что Олли продолжает грустно смотреть на фото Ричарда, и вздыхаю: — Нет, даже хуже, чем зазря.

— Чего? А, ты об этом. Нет-нет, она уже не такая. Это, наверное, снято еще в те времена, когда Белинда отиралась в «Цезаре» с Карен и ее подружками, — убеждает Олли меня, точнее, себя.

— Верю, верю, старик. — Я избавляю приятеля от тягостного зрелища: убираю фотографию в сейф и закрываю дверцу. — В общем, ловить здесь нечего, так что я пошел.

— Куда? — с наигранным удивлением спрашивает Норрис, как будто в природе не существует места прекрасней этого особняка.

— Домой, в постельку. Перечеркну этот день и начну его заново, — говорю я по пути к двери.

Олли следует моему примеру.

— Да уж, пора валить. Блин, лучше бы я вообще не вылезал из кровати. Идем, детка.

— Конечно, конечно, сладенький, — щебечет Белинда. От ее недавней досады не осталось и следа. — До свидания, мистер Норрис.

— Счастливо, красотка, — подмигивает Норрис и шевелит пальцами в прощальном жесте, одновременно водя лучом фонарика чуть пониже спины Белинды.

— И тебе, красавчик. Будь добр, передай от меня привет тому, кто в следующий раз навешает тебе кренделей, — говорит Олли, перед тем как выйти через парадную дверь вслед за мной.

Некоторое время Норрис стоит в темноте, злорадствуя над огорчением Олли и наслаждаясь редким случаем собственного морального превосходства, потом вдруг вспоминает, что оставил автомобиль за десять улиц отсюда, ведь парковать свой облезлый «форд эскорт», до боли знакомый всем копам в городе, ближе к потенциальному месту преступления Норрису никак нельзя.

— Эй, Ол, подожди! — Он бежит за нами. — Ты на машине?

На улице, подставив лицо прохладному ночному ветерку, я прокручиваю в уме события этого слишком раннего утра и прихожу к выводу, что складываются они не слишком удачно.

— Просто не верится: столько усилий, и что я поимел в результате? Сперли лестницу, вот и все.

— Чего? Не, не сперли, — сообщает Норрис. — Я припрятал ее в кустах около дома.

— Зачем?

— Не хотел, чтобы кто-нибудь ее увидел и подумал, что в дом лезут грабители.

— Фантастика. Ладно, это уже кое-что. — Первая хорошая новость с тех пор, как я лег в постель вчерашним вечером. — Пойдем, поможешь мне.

Норрис углубляется в заросли и начинает приплясывать вокруг одного конца лестницы, тогда как я терпеливо держу другой.

— Норрис, танцевать будешь потом. Тащи ее, — поторапливаю я.

— Да сейчас, сейчас. У меня перед носом торчит это идиотское дерево, — ворчит он.

Кряхтя и чертыхаясь, Норрис пытается высвободить мою лестницу из объятий чересчур любвеобильного триффида.

— Норрис, вылезешь ты когда-нибудь или останешься в кустах до утра?

Полутораметровая лестница неожиданно едет прямо на меня, заставляя пятиться, и в конце концов буквально притирает спиной к машине, стоящей рядом. Я ударяюсь локтем о железный бок автомобиля, а вот моя лестница завершает путь менее благополучно и въезжает в боковое окно со стороны водителя. Сигнализация с готовностью отзывается разноголосым воем.

— Бегемот неуклюжий! — кричу я вслед Норрису, однако он уже сверкает пятками где-то на дороге и тормозить явно не собирается. Олли и Белинда тоже исчезли, оставив меня в полном одиночестве извлекать лестницу из окошка «фольксвагена», принадлежащего моему соседу. То есть почти в полном одиночестве.

— Привет, Бекс. Признаюсь, это нечто новенькое. Ни разу не видел, чтобы кто-то пытался проникнуть в машину при помощи лестницы. Я имею в виду, автомобиль не слишком высокий, — слышится за моей спиной неприятно знакомый голос.

Я оборачиваюсь и вижу Соболя с Беннетом. Лица у обоих растянуты в неестественно широких улыбках — такие в наши дни редко увидишь, разве что на картинках с рекламой кукурузных хлопьев или автобусных туров для людей со всякими там отклонениями.

— Откуда вы взялись? — спрашиваю я.

— Скажем, так: я нутром чуял, что сегодня нам с тобой придется встретиться еще раз, поэтому выехал на патрулирование, — напыщенно произносит Соболь, потом морщится от громких звуков: — Ну и шум ты поднял! Аккуратнее нужно работать, если не хочешь перебудить всех соседей.