
Онлайн книга «Дело о вражеском штабе»
— А в двухтысячном сколько же нам всем будет? — Нам будет по тридцать семь. — Ну ты стебок! По тридцать семь? Я стебаюсь… сто ко не живут. — Живут, — сказал Владик. — В двухтысячном году я буду человеком с положением… сделаю нормальную карьеру… все у меня будет. — Ну ты стебок, — сказал Сашка Маринкиным голосом. До двухтысячного года оставалось немногим больше семи тысяч суток. Всего половина жизни… мелочь. * * * — Хорошо, — сказал я. — Давай по порядку, Вера. — А… с чего начать? — Чем занимается твой выдающийся муж? — А ты что — не знаешь? — спросила она с удивлением. — Владик, конечно, великий человек… и я, разумеется, просто обязан знать о его биографии все… Но, понимаешь ли, Вера, последние пять лет я провел в Нижнем Тагиле, а тамошние газеты ничего о Владике не писали. Странно… не правда ли? — Зачем ты так, Сергей? — спросила она. А потом без всякой логики добавила: — Я сильно состарилась? Страшная стала? — Нет, — ответил я. — Ты самая красивая девочка из десятого "а". — Ты все еще меня любишь? — Нет… Так чем занимался Владик? — сказал я. Слава Богу, она не обратила внимания на то, что вопрос поставлен как о мертвом. — Понимаешь, Сергей… после того, как все рухнуло… ну, развал Союза, ГКЧП это и прочее… Владик, как и все, стал заниматься бизнесом. — Понятно… как и все — бизнесом. — Наркотики? Оружие? — Не надо, Сережа… не надо иронизировать. Это ты всегда был упертый, как танк. А нормальные люди хотят нормально жить, зарабатывать. — Ну такой уж я стебок… А что за бизнес? — Основное направление — автосервис. Ремонт, запчасти, обслуживание. А сейчас ребята затеяли построить мощный автоцентр, взяли землю в аренду, вложили в это дело бабки. — Много? — Около трехсот тысяч баксов… для начала. — Ого! Не слабо… Ты сказала: ребята. У него есть партнеры? — Да, конечно… Костя и Казбек. Нормальные мужики. — Костя и Казбек… понятно. — Сережа, что тебе понятно? Что понятно? Позавчера вечером Владик вышел из дому, сказал — по делу… И все — нет. Пропал. Вот это тебе понятно? — Да… он сказал, куда поедет? К кому? Зачем? — Нет. — А ты не спросила? Она беспомощно пожала плечами. — Ясно… Знакомых, партнеров и так далее ты всех обзвонила? — Да, конечно… никто ничего не знает. — Он уехал на машине? — Да… «форд-скорпио»… новый… номер… Я задавал вопросы механически. Она механически отвечала. Я задавал положенные вопросы и думал о полоске кожи над резинкой чулка… Серые облака плыли над Наличной улицей. Расплывшаяся косметика превратила лицо в уродливую клоунскую маску… «Ты все еще меня любишь?» — «Да! Да, я безумно тебя люблю!» — Скажи, Вера… а любовницы у Владика не было? — Ты что, Сережа! Какая любовница? Ты меня удивляешь. — Да я и сам на себя порой удивляюсь… Извини, Вера, просто я такой вот циничный мент. И мой ментовский опыт подсказывает мне, что во всех этих делах есть три определяющих фактора: деньги, бабы, водка… В девяти случаях из десяти все бывает именно так. — Ты, — сказала она, — ты просто ревнуешь… ты завидуешь ему. «Завидовать-то, пожалуй, нечему», — подумал я. И в этот момент в Вериной сумочке запиликал телефон. А завидовать-то, пожалуй, и нечему. * * * …Портвейн кончился. И тогда Владик достал из бара модной мебельной стенки «Вега» бутылку виски. — Вот, — сказал он, — виски! Папахену подарили… сейчас мы бухнем как белые люди!… Это вам не «Три семерки». — Ну ты стебок, — восхищенно сказала Маринка. — Виски нужно пить с содовой, — сказала Вера. — Ерунда… настоящие ковбойцы пьют в чистом виде, — сказал Сашка. — Слабо, Владик? — Нет, Шурик, не слабо… Учитесь, пока я жив, детишки. Владик отвернул винтовую пробку с непривычного вида бутылки… Девочка с дерзкими глазами сказала: — И я тоже… я тоже выпью чистого. — А остальные члены нашей комсомольской организации? — спросил Владик. Я пожал плечами: наливай. Сашка кивнул: наливай. И только Маринка сказала: — Я не буду. — Четверо — за, воздержавшихся — один. Па-а-ехали. Владик налил в фужер коричневатую жидкость. Я бросил в свой фужер ягодку рябины. — А за что пьем? — спросил Сашка. — За дам, — ответил Владик. — Попрошу джентльменов встать. Шел семьдесят девятый год. Нам было по шестнадцать, мы казались себе взрослыми, умными и очень крутыми… Мы — джентльмены — встали. Девочка с дерзкими глазами смотрела на Владика. Красная ягода рябины в фужере с виски… — За дам! — Ну вы ва-а-ще стебки! Рябинника скользнула в пищевод… дыхание у меня перехватило. Прямо напротив меня стоял с раскрытым ртом Сашка. Вид у него был изумленный… наверное, у меня тоже. И у Владика. И у Веры… но все же мы не умерли. Мы закусили и выжили. — Ну, как виски? — спросила Маринка. — Ничего виски, — ответил Владик. — Ага, — сказал Сашка, — ничего особенного… виски — оно и есть виски. А, Серега? — Да, — сказал я. Меня уже накрывала какая-то горячая волна. И голоса ребят как бы плыли, отодвигались… — Ну, — сказал Владик, — как говорят у нас в Шотландии: между первой и второй перерывчик небольшой. Предлагаю повторить. Есть возражения?… Нет. Па-аехали. Он снова налил виски. — Хи-хи-хи, — захихикал Сашка и потер руки. — Ты, Владик, стебок. — Нормально? — Ну! Мы выпили. И стали закусывать рябиной. — А что ты отцу скажешь, Владик? — спросила Маринка. — Про виски? — Папахену-то? А… придумаю чего-нибудь… испарилось, скажу. — Хи-хи-хи… испарилось! Хи-хи-хи… ну ты стебок. — Испарилось! Нормально? — Ну! Я тоже смеялся. И Вера смеялась своим глубоким сопрано. Нам было хорошо… мы были пьяны. Рябина казалась безумно вкусной. — Надо будет побольше рябины запасти на зиму, — сказал Сашка. |