Онлайн книга «Дело об императорском пингвине»
|
Я выбрала место почище и скинула майку и брюки. Вряд ли кто позволял себе в этом цивильном месте загорать топлес, но лифчик летом я не носила, а кругом не было ни души. Песок легко обволакивал, моментально приняв контуры тела. Солнце скользило по коже, делая ее упругой и золотистой. Все-таки никакой фитнес-зал не сравнится с настоящем пляжем у залива. Никакой фитнес… Никакой… Ни… …Я проснулась оттого, что затекла согнутая в локте рука. На груди по ложбинке струилась ниточка пота. Под закрытыми веками плясали разноцветные крути. Жарко! Шеф все еще не вернулся. А если там нет кондиционеров? Бедняга! Может, искупаться? Я огляделась. Трактор, кружащий по пляжу, чуть приблизился, но находился еще в достаточной отдаленности. Больше вокруг никого по-прежнему не было. Я подошла к кромке залива и попробовала воду кончиками пальцев. У берега она уже достаточно прогрелась. Тогда я решительно сняла трусики и вошла в воду. Залив в районе Репино мелкий, идти пришлось достаточно долго. Но вот наконец вода накрыла бедра, и я поплыла. Только любовь может сравниться с этим фантастическим ощущением! Ничто не сковывало движений, ни одна ниточка не препятствовала полному слиянию с водой. Не помню, сколько времени я плыла вдаль, а, когда оглянулась, берег был достаточно далеко. Чистящий пляж агрегат приблизился к тому месту, где я загорала. Я уже достаточно остудила тело, и надо было выбираться на солнце. Скоро под ногами оказался песок, и я пошла по воде в ореоле брызг. В этот момент трактор очистил очередной сектор пляжа и направился в сторону моего лежбища. «Одежда!» — ахнула я про себя и почти побежала по воде. «Стой!» — крикнула я, но гул трактора, видимо, заглушил мой крик. И агрегат, не сбавляя скорости, плавно въехал на мои брюки и майку. Я вышла из воды, когда от одежды остались рваные лохмотья, пропитанные маслом или соляркой. — А теперь вылезай, дорогуша… — с грязными лохмотьями в руках я остановилась перед кабиной водителя. Молодой, с обветренным лицом парень при виде меня вытаращил глаза. Только сейчас я сообразила, что стою перед ним голой. Это меня раззадорило еще больше, ведь моя одежда была испорчена бесповоротно. — А теперь — снимай брюки! — спокойно скомандовала я. Парень пришел в себя, выскочил из кабины, но продолжал молча, во все глаза, смотреть на меня. — Что вылупился? — Моему ангельскому терпению приходил конец. — Голых не видел? Брюки, говорю, снимай! Парень, как загипнотизированный, не сводя с меня глаз, стал расстегивать «молнию» на джинсах. Брюки эти, по всему, лет эдак пять не знали стирки: края штанин замахрились, вся ткань была в подтеках машинного масла. Фу! Как же я их надену? Меня передернуло. Что— то слишком долго он возился со своим гульфиком. Я перевела взгляд на его лицо. Оно неожиданным образом преобразилось. И не в лучшую сторону. Парень насупился, губы его сложились в жесткую полоску, он нехорошо засопел. — Э-э, парниша, — догадалась я. — Ты не о том думаешь. Я тебе брюки для чего велела снимать? Чтобы наготу свою прикрыть. А ты — о чем? И думать не мечтай. Он уже спустил джинсы ниже плавок и в таком виде неловко попытался сделать шаг в мою сторону, когда что-то его отвлекло и он, нервно вжав голову в плечи, стал натягивать штаны обратно. Я быстро повернулась, повторив его взгляд. — Что здесь происходит? В трех метрах от нас стоял Обнорский. — Вот! — Я беспомощно ткнула в сторону удиравшего трактора остатками своей одежды. Андрей молчал. На нас летели брызги с залива, и он, вероятно, превратился в немой соляной столб. — Ты не думай ничего такого… Я только хотела брюки с него стянуть. В качестве компенсации. Андрей молчал. — Ну не могу же я в таком виде в Питер возвращаться! — Меня в некотором роде смущало, что я впервые предстала перед шефом неглиже, но еще больше настораживало его молчание. Я потопталась на месте, перебирая босыми ногами песок. И наконец посмотрела ему в лицо. На Обнорском лица не было. Был набор из его частей — глаз, рта, носа, — хаотично двигающихся в разных направлениях и, похоже, абсолютно неуправляемых. Обнорский… хохотал. От хохота у него сотрясалось все тело. Он делал судорожные глотательные движения, но ничего не помогало: из перехваченного горла не раздавалось ни звука. Наконец, в пароксизме гомерического хохота он бухнулся на песок. Солнце било ему в лицо, и сквозь прикрытые ресницы — из-под которых еще минута и брызнули бы слезы, — он продолжал озорно смотреть на меня. — Ну, Светка, — у него, наконец, прорезалось больное горло, — много я про тебя разных историй слышал, но думал, что половина — выдумка. А теперь вижу — правда. Андрей откинулся на расставленные руки и продолжал — иронично, как мне показалось, — рассматривать меня. Его взгляд был бы раздевающим, если бы на мне была хоть ниточка. Но не было ничего, чем бы могла я занавеситься от этих озорных, смеющихся глаз. — Ведь на полчаса всего отпустил от себя и — что? Борется голая на пляже с каким-то маньяком. Еще и штаны его попросила снять… — Обнорский опять зашелся в новом приступе смеха. — Нет, Завгородняя, с тобой точно не соскучишься… У меня предательски защипало в уголках носа. Еще час назад я так хорошо о нем думала. Думала, вот будем вместе лежать на пляже, будем загорать и разговаривать. Или — молчать. А он… Я беспомощно развернула бывшего салатного цвета маечку (любимую, всю зиму мечтала, как надену ее в первый раз летом), бывшего изумрудного шелка брючки… Я думала, увидит меня Обнорский — порадуется. А он… Я отвернулась: почувствовала, как соленая влага неожиданно подступила к глазам. — Све-та! Эй! Ты — что?… Лучше бы он молчал. А он… Я размахнулась, чтобы швырнуть куда подальше это былое великолепие. Но покачнулась и поняла, что падаю. И упала бы. Если бы не его руки, вовремя подхватившие меня… * * * — Поехали? Андрей, видно, забыл, что я осталась без одежды. — Как я… в таком виде? Андрей снова хмыкнул: — Перед своим шефом, стало быть, ты можешь находиться в таком виде, а перед другими — стесняешься? Ах ты — так! Я решительно направилась в сторону джипа. — Стоп! Стоп! — Андрей ухватил меня за руку. — Ты, Светка, все-таки — профессиональная провокаторша. Азеф в юбке! |