Онлайн книга «Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров»
|
Блювштейн выдвинул несколько ящиков стола, обнаружил там обилие золотых безделушек, стал рассовывать их по карманам. Затем таким же манером опорожнил ящики соседнего столика, после чего вернулся к вдове и попытался снять перстни с ее пальцев. Генеральша вяло оттолкнула молодого человека и сонно пробормотала: — Александр… Он оглядел еще раз спальню и покинул ее. Зал был хорошо освещен дворовыми фонарями, шкафы и серванты заманчиво блестели стеклянными дверцами, скрывая несметные богатства. Михаил начал брать все, что попадалось под руку, — серебряные сервизы, подсвечники, колье и перстни из инкрустированных ящиков. И вдруг до слуха Блювштейна донесся легкий скрип паркета. Он оглянулся — это была вдова. В темноте она выглядела пугающе — в длинной ночной сорочке, волосы растрепанные, глаза полубезумные. — Что вы делаете, Александр? — промолвила она глухим голосом. Он положил на стол серебряный подсвечник, двинулся к ней. — Сгинь! — Не делайте этого, Александр, — попросила генеральша. — Я отдам все, что вы пожелаете! — Сгинь! — Александр! Он схватил ее за плечи, стал заталкивать в спальню. — Пошла! Уйди от греха! — Александр, — невнятно бормотала она от страха и хмельного состояния. — Вы мне понравились, Александр… Зачем вы грабите? Это грех, Александр! В спальне Блювштейн бросил Варвару Тимофеевну на постель, навалился на нее всем весом. — Не смей!.. Не смей выходить! Убью! — Александр! — Я уйду, а ты живи… Слышишь? — шептал он жарко в лицо вдовы. — Только не ходи и не кричи! Поняла? Поняла, Варвара? — Александр… Он сильно встряхнул ее и, не сводя с нее глаз, направился в сторону зала. Генеральша приподнялась, какое-то время не решаясь встать с постели, затем неожиданно вскочила и в каком-то горячечном состоянии ринулась на Блювштейна. — Сволочь! Вор! Я поняла! Ты — вор! И жена твоя воровка! Я прикончу тебя! Михаил изо всех сил швырнул ее на постель, впился пальцами в худую длинную шею, стал душить. — Ведьма… старая ведьма… Ничего ты не поняла. Слышишь, не поняла! И никому ничего не скажешь! Она хрипела и вырывалась, но в какой-то момент сильно дернулась и затихла. Блювштейн еще некоторое время подержал ее, затем отпустил и медленно поднялся. Увидел застывшее лицо генеральши, перекрестился: — Господи прости… Он попятился к двери, плотно закрыл ее. Оказавшись в зале, он заметался между креслами и окнами, не соображая, что предпринять. Во дворе по-прежнему было тихо и покойно, караульный дремал при воротах, лишь за забором промчалась запоздалая карета. Михаил выглянул в коридор — тоже пусто, нет ни души. На цыпочках, крадучись молодой человек добрался до лестницы, начал подниматься по ступеням, и в этот момент его окликнули: — Вы уходите? Это был дворецкий. — Да, — не сразу ответил Михаил, — госпожа спит, мне пора. — И попросил: — Пальто. Дворецкий выполнил его просьбу, Блювштейн посмотрел ему в глаза, зачем-то приложил палец к губам. — Тихо, госпожа спит. — И устремился вниз. Молодой человек бегом пересек двор, сонный солдат открыл калитку и выпустил ночного гостя. Улица была пустой: ни людей, ни повозок. Блювштейн метнулся в одном направлении, в другом, затем сообразил и побежал в сторону освещенного Невского. В тишине ночных улиц гулко звучали его шаги. * * * Михаил ворвался в номер гостиницы с шумом и грохотом. Сонька от испуга и неожиданности вскочила на постели, уставилась на Блювштейна. Он присел рядом, принялся не спеша вытаскивать из карманов кольца, браслеты, колье… Поднял глаза на девушку, криво усмехнулся: — Я убил ее. — Кого? — не поняла Сонька. — Генеральшу. Задушил… — И вдруг он зарыдал жалко, не по-мужски. Сонька положила его голову себе на колени и стала молча гладить, неподвижно глядя перед собой. Блювштейн постепенно успокоился, поднял голову: — Я не хотел. Она сама виновата. Сказала, что я вор. И ты тоже… воровка… — Он бессмысленно перебрал принесенные вещи. — Видишь сколько? Блювштейн поднялся, затравленно огляделся. — Надо бежать. Они все знают! Знают, что из «Метрополя». Бежать… Он подошел к окну, посмотрел вниз и вдруг шарахнулся назад: к подъезду гостиницы подкатило сразу несколько повозок, из них спешно стали выскакивать полицейские и солдаты. — Полиция! — выкрикнул Блювштейн и бросился к Соньке. — Я уже не успею. Беги ты. Беги, пока не поздно, они сейчас будут здесь. Беги, Соня! Ради ребенка! Сонька схватила какую-то одежду, накинула на себя и ринулась из спальни. В гостиной номера девушка бросала в сумку все, что попадалось под руку, Михаил помогал ей, бормоча: — Не успеешь, быстрее! Они сейчас будут здесь. Ты тут ни при чем, беги! Сонька побежала к двери, затем на миг опомнилась, быстро вернулась, крепко обняла Михаила. — Прощай! Я тебя не забуду! — И покинула номер. * * * Сонька сидела в карете прямо напротив входа в гостиницу. Извозчик терпеливо ждал распоряжения, расхаживая возле лошадей и прихорашивая их. Наконец Соня увидела то, что ожидала: из гостиничных дверей показались сначала полицейские, затем вывели Блювштейна с заложенными назад руками. Он смотрел под ноги и лишь перед тем, как сесть в арестантскую повозку, поднял глаза и посмотрел в сторону одинокой кареты на противоположной стороне улицы. Сонька поняла: он знал, что она провожает его в последний раз. Когда повозка с Блювштейном тронулась, воровка велела мужику: — Езжай. * * * Вскоре Сонька стояла на лестничной площадке перед знакомой дверью. Дернула за шнурок, терпеливо ждала, когда откроют. — Кто? — послышался голос матери. — Софья. Дверь открылась, и Сара замерла при виде девушки. — Что-нибудь с Михелем? Девушка, не ответив, переступила порог и посмотрела на возникшего в коридоре Блювштейна-старшего. Все трое прошли в гостиную. Сонька поставила под ноги сумку с вещами, слабо улыбнулась: — Я с плохой вестью. — Что с ним? — тихо вскрикнула мать. — Он убил человека. Сара беззвучно заплакала, муж обнял ее за плечи, крепко прижал к себе. — Когда это случилось? — ровным голосом спросил он. — Сегодня. Ночью. — К этому все шло. — Блювштейн перевел взгляд на Соньку. — Вам, видимо, надо отдохнуть? |