Книга Сонька. Продолжение легенды, страница 2 – Виктор Мережко

— Так пошли туда своих кустарей, они провернут все по чистой, — пожала плечами Сонька.

— Пробовали, не получилось. Охрана повязала всех, — объяснил Мамай. — Князь — известный в городе бриллиантщик. Он знает цену камню и прячет его как самую большую драгоценность. Но он не знает, что камень может принести ему.

Воровка внимательно посмотрела на Червонного Валета и недоверчиво покачала головой.

— Что-то не ловлю я тебя, Мамай. Если даже твои головорезы не могут решить проблему, с какого боку могу прилепиться к этому делу я?

— Вместе с дочкой, — настойчиво уточнил тот.

— Допустим, с дочкой, — нехотя согласилась дама.

— Князь — вдовец… Живет скрытно, — стал медленно втолковывать Червонный Валет. — Его жена уже год как харчуется у Господа. С тех пор он двинулся на двух забавах — на автомобилях и молодых пеструхах. Не пропускает ни одной хорошенькой юбки. Высмотрит, зацепит, на авто прокатит — девки от этого млеют. Так и клепает одну за другой… — Вор двусмысленно ухмыльнулся, изучающе глядя на подельницу. — Твоя Михелина, говорят, сильно манкая барышня?

— Хочешь, чтобы я подложила дочку под князя? — опять напряглась Сонька.

Мамай отрицательно покачал головой.

— Разговор не об этом… Князь — большой спец мутить голову матренам, а тут надо сыграть в обратку. Поводить его. Заморочить голову. Довести до полного дятла!

— Знаешь, сколько лет моей дочке?

— Шестнадцать?

— Будет. А князю?

— За пятьдесят. Но он — баклан! Слепой! Когда натыкается на вертлявую муську, у него начинают кипеть мозги. Бери в руки и твори с ним чего угодно!.. Нужно расколоть дурку, Соня!

— Но камень-то он вряд ли отдаст.

— Не дурак, чтобы отдать. Но показать может. Важно понять, где он его нычет.

— Не покажет, — после раздумий покачала головой Сонька. — Если он знает цену ему, то даже родному дяде не покажет.

— Один раз было дело, показал, — кивнул Мамай. — Вертелся вокруг какой-то лушпайки — она его на версту не подпускала. Вот тогда он, чтобы разложить ее, и извлек камень.

— И что потом?

Вор хмыкнул.

— Потом нашли ее в Малой Невке.

— Хорошенькое дело. Веселое, — после паузы произнесла Сонька и добавила: — Не думаю, что дочка справится. Мало еще делала погоду в нашем деле. Была бы я помоложе, не было бы разговора.

— Да ты еще дамка на все сто! — льстиво засмеялся Мамай. — А в паре с дочкой — вообще цены нет!

— Медом так и мажешь, Мамай.

— Правду говорю. Надо постараться, Соня. — Червонный Валет говорил искренне. — Подумай. Подумай и подсоби Мамаю. Я этого не забуду.

Она помолчала и отрицательно покачала головой.

— Нет, Мамай, своей волей рискнула бы, дочкиной не стану.

Вор схватил ее за руку.

— Я тебя из северов выдернул?

— Спасибо тебе за это.

— Знаешь, на каких правах здесь пребываешь?

— Догадываюсь.

— Ты беглая! В любой момент за задницу схватят, и что — опять, Мамай, помоги?

— Не схватят. Возьму дочку, схоронюсь в каком-нибудь медвежатнике, хрен меня найдешь.

— Найдут, Соня. И в медвежатнике найдут, везде найдут. Ты не просто воровка, ты — Сонька Золотая Ручка.

Та опять помолчала, потом нехотя кивнула:

— Хорошо, я прикину.

Мамай поднялся, без лишних слов поцеловал воровке руку и направился к выходу. Остановившись у порога, он неожиданно предупредил:

— Будь осторожней, Соня.

Она с насмешкой посмотрела на него.

— Посылаешь на дело и сам же мандражуешь?

— Не за дело мандражую. По улицам стало опасно ходить.

— Что это с тобой, Мамай? Неужто целкача нет на пролетку?

Вор проигнорировал ее издевку, помолчал, подбирая слова.

— Ты ведь жидовка?

— Иудейка.

— Вот и я об этом. Народ сейчас лютый пошел. Особенно по вашей национальности. Бьют жестоко и подло. Мои работнички будут атасить тебя. На всякий случай.

— Как-то никогда не ходила под присмотром.

— Береженого, Соня, не только Бог бережет.

В сопровождении Кабана и Артура Мамай ушел. Оставшийся Улюкай подсел к задумчивой воровке и негромко поинтересовался:

— Чего такая смурная, Соня?

— Думала вот отвести дочку в сторону от шуши, да, похоже, пока не вытанцовывается.

Воры снимали для Соньки с Михелиной большую квартиру в дорогом доходном доме на Петроградской стороне, недалеко от Петропавловской крепости.

Михелина удивительно походила лицом на мать, в ее пугливо распахнутых глазах уже просыпалась очаровательная маленькая женщина, а на верхней губе едва заметно пробивался темный чувственный пушок.

Она сидела за столом в гостиной, удивленно и настороженно глядя на чем-то озадаченную мать.

На кухне гремела посудой дебелая, широкозадая прислуга Ольга по прозвищу Слон.

— Нужен твой совет, Миха, — промолвила наконец Сонька.

Она называла дочку Михой, когда испытывала особую нежность к ней.

— Мой совет? — удивилась дочь. — Слушаю тебя.

— Мы должны помочь одному человеку, — сказала Сонька. — Дело трудное. Но оно должно стать последним.

— Последним — это как?

— Больше воровать не будем. Уйдем от этого. Я дала себе слово.

— Мам, а жить на что?

— Наймусь к богатым в прислуги, — отшутилась та.

— И стыришь все, что плохо лежит, — рассмеялась дочка.

В гостиную бесцеремонно вошла Ольга и громко заявила:

— Нужны деньги на базар. Никакой жратвы в доме нет.

Сонька достала из сумочки пару купюр, протянула прислуге.

— А шепчетесь чего? — настороженно спросила та. — Опять чего-то затеваете?

— Ступай по своим делам и не лезь в чужие! — резко ответила Сонька.

— Вот и поговорили. К ним по-людски, а они по-собачьи, — мотнула головой Слон и потопала на кухню. — А еще господа прозываются… Из грязюки — в князюки!

Хмыкнув, она с силой захлопнула дверь.

— Хамка, — возмутилась мать. — Наглеет день ото дня.

— Так выгони ее, — пожала плечиками Миха.

— Как-то не с руки. Слишком много знает про нас.

— Потому и наглеет, — кивнула дочка и заговорщически подсела к матери поближе. — Ну и в чем мы должны помочь человеку?