Онлайн книга «Сонька. Конец легенды»
|
— Прошу наш разговор считать конфиденциальным. — Таковым он и является, ваше высокородие. — Мне показалось, в своем докладе о происшествии на квартире эсеров вы излишне упорно педалировали на девице-чистильщице. — Что вызвало такое замечание, князь? — Не могу объяснить. Пожалуй, интуиция. — У вас к делу некий личный интерес? — Ничего личного… Просто как-то не верится, что в этой компании была всего лишь одна женщина. — Мне известно только об одной. О некоей Ирине. Но при следующем допросе я могу уточнить показания хозяина магазина. — Не следует уточнять, — слишком поспешно ответил князь и тут же взял себя в руки. — При следующем допросе, Егор Никитич, я желаю присутствовать лично. — Как прикажете, ваше высокородие. — Гришин едва заметно усмехнулся. Мирон Яковлевич и следователь Потапов вышли на улицу из следственного управления, раскланялись, и каждый двинулся своей дорогой. Миронов подошел к поджидающему его автомобилю, занес ногу на ступеньку и услышал: — Господин Миронов! В недоумении он оглянулся, не совсем понимая, откуда шел голос, решил, что показалось, но его вновь окликнули: — Мирон Яковлевич! Теперь он увидел, кто его звал. Это была мадам Гуральник. Она сидела в закрытой пролетке чуть в сторонке от входа в управление и нетерпеливым жестом просила его подойти. Крайне удивленный, сыщик махнул водителю, чтобы тот подождал, направился к даме. Мадам выглядела крайне растерянно и встревоженно. — Вы совсем сошли с ума! — рассерженно прошипел Миронов. — Какая нелегкая притащила вас сюда? — Пожалуйста, без крика и ругани! — ответила та и кивнула на место рядом с собой. — Присядьте. Миронов забрался в пролетку и недовольно спросил: — Вас никто не засек? — Я старалась. — Какой черт «старалась», если торчите на глазах всей публики?! — Мирон Яковлевич, я сейчас вытолкну вас, и на этом наш разговор будет закончен! — Хорошо, что у вас стряслось? — Дело касается расстрела эсеров. — Вы были там в это время? — Я опоздала на каких-то пару минут. Но я увидела ее! Я готовилась покинуть пролетку и увидела ее, бегущей из магазина. — Ее — это кого? — Мадемуазель Бессмертную. — Кого? — Мадемуазель Бессмертную. — По-вашему, она расстреляла подпольщиков? — Да, она. Мирон Яковлевич на какое-то мгновение потерял дар речи. — Послушайте, мадам… Это же полная чепуха! — Вы полагаете, я рискнула приехать сюда ради чепухи? — Но почему именно она?.. А если это сделал кто-нибудь другой? Например, Ирина! Чистильщица! — Я ее знаю. С ней я встречалась за час до событий. — Но это фантазия, сударыня! Бессмертная — артистка! Глупая и беспомощная! С чего вы взяли, что стреляла именно она? — Она бежала! — А может, она бежала от ужаса?! Чтоб ее тоже не кокнули! — Поверьте мне, так от ужаса люди не бегут. Так бегут убийцы. — После Бессмертной вы были в комнате, где случилась бойня? — Нет, не рискнула. — Вот видите?.. А утверждаете черт-те что! — В таком случае мне сказать вам больше нечего, — обиженно произнесла мадам. — Всего доброго. Пролетка укатила. Миронов постоял в некотором раздумье и замешательстве, садиться в авто не стал и направился вновь в управление. Был вечер. Город постепенно расслаблялся, готовился к отдыху. Проносились пролетки с барышнями и кавалерами, их обгоняли нагловатые автомобилисты, пугающие лошадей и прохожих дикими звуками клаксонов. Напротив въезда во двор дома Кудеяровых стояли две крытые пролетки, в каждой из которых находилось по два агента сыскного отдела. Они наблюдали за воротами уже пару часов, однако со двора никто пока не выезжал, поэтому от безделья приходилось лениво болтать о всяких пустяках, курить, лузгать завалявшиеся в карманах семечки. Привратник у ворот тоже скучал, сидя на табуретке. Осовелыми глазами он осматривал улицу, дефилирующих дам и господ, зевал широко распахнутым ртом. Вдруг агенты заметили, как привратник вскочил и бросился открывать ворота. В глубине двора зарычал мотор, затем к открытым воротам подкатил шикарный автомобиль, при виде которого привратник вытянулся в струнку. В машине сидел Константин Кудеяров. Агенты спешно спрыгнули на землю, едва ли не бегом двинулись в его сторону. Как только автомобиль выкатился из-под арки, ему немедленно перекрыли дорогу все четыре агента. От такой наглости Константин даже привстал. — В чем дело, господа? — Это значит, что вы, граф, приглашаетесь в следственное управление Департамента полиции для беседы, — ответил старший из агентов и продемонстрировал соответствующую книжицу. — Просим оставить автомобиль и последовать с нами! — Как вы смеете?.. Кто вам позволил подобное самоуправство?! — У нас, граф, есть соответствующее решение прокурора Санкт-Петербурга. Просим в экипаж. — Иван! — закричал граф привратнику. — Зови дворецкого!.. Весь двор зови! — и с силой оттолкнул агента. — Не смейте же! У вас будут неприятности, сударь! — Не привлекайте к себе внимания, граф, — посоветовал старший агент и крепко взял его под руку. — В управлении во всем объяснитесь… С двух сторон Кудеярова подхватили другие агенты и, упирающегося, что-то выкрикивающего, потащили к ближайшей пролетке. От ворот за происходящим наблюдал весь испуганный и удивленный двор — привратник, прислуга, спешащий от дома дворецкий. Константина с трудом затолкали в пролетку, кучер ударил по лошадям, и оба экипажа понеслись по Миллионной. Примерно в то же самое время к Театру оперетты на скорости подкатил тарантас, в котором сидел Гришин. Следователь заспешил по ступенькам ко входу в театр, в дверях пропустил каких-то господ, увидел на маршевой лестнице того, кто был ему нужен. — Любезный! — позвал он Изюмова. — Пожалуйте на пару минут ко мне! Тот немедленно узнал следователя, спустился в вестибюль, с вежливой настороженностью поинтересовался: — Чего-с изволите, сударь? — Мне необходим адрес госпожи Бессмертной. |