Книга Сонька. Конец легенды, страница 87 – Виктор Мережко

— При себе у меня есть пятьдесят тысяч, — сказал Крук. — Я их отдам вам сразу по прибытии в Одессу.

— То есть мы должны будем молиться и надеяться, чтобы вы не передумали до Одессы? — усмехнулась Сонька.

— Не передумаю, — ответил тот. — Я слишком привязан к вашей дочери, сударыня.

— Знаете, Ворон… — брезгливо скривила губы воровка. — То, что вы хотите подачкой привязать Ангелину, мне противно. Я не торгую дочерью, сударь.

Сонька дернулась уходить, дочка остановила ее.

— Мамочка, вы напрасно видите в этом господине только дурное. Он действительно желает помочь нам. Другое дело, что мы не можем принять его милость.

— Почему не можете? — спросил банкир.

— Хотя бы потому, что отныне вы по-прежнему остаетесь банкиром, мы же в одночасье превратились в людей, лишившихся заработанного состояния. То есть в нищих…

— Ладно, хватит жаловаться, — оборвала ее Сонька. — Пошли порадуем папеньку… Посмотрим, как он отреагирует на происшествие.

— Простите, — попросил Крук. — Побудьте здесь буквально несколько минут, и я принесу вам деньги.

Он решительно развернулся и зашагал по палубе.

Мать и дочка перемигнулись.

К ним подошел старпом, поклонился:

— Что случилось, сударыни?

— Ничего особенного, — пожала плечами Сонька. — Любезничали с банкиром.

— По какой причине глаза мокрые? — посмотрел Ильичев на Михелину.

— По причине господина банкира, — усмехнулась та.

— Он чем-то вас обидел?

— Наоборот, растрогал.

— На него это не похоже, — усмехнулся Сергей Сергеевич. — Хотя, по моим наблюдениям, он в вас, мадемуазель, влюбился.

— Через сколько дней мы будем в Одессе? — прервала его Сонька.

— Планируем через неделю.

— Мы выгрузимся с пассажирами?

— Нет, вы выгрузитесь ночью, за несколько миль до порта. Посадим вас в шлюпку, а до берега вы доберетесь на веслах сами.

Князя Андрея в жандармское управление пригласили к двум часам пополудни. Принимал его заместитель начальника Управления по политическому сыску генерал Чистов, высокий, желчный, блеклый. В кабинете также находился старший следователь Иван Иванович Дымов.

Оказавшись в таких стенах. Ямской волновался, что было сразу же замечено опытным Чистовым.

— Не волнуйтесь, князь, — произнес он, листая какие-то бумаги, — беседа у нас будет предельно лояльная, а может, даже и дружественная.

Андрей сел поудобнее, поправив протез, взглянул на пристава, усмехнулся:

— Посмотрим.

— Давайте посмотрим, — согласился генерал и протянул ему две фотографии. — Вам знакома сия особа?

Князь бегло взглянул на них, кивнул:

— Да, это госпожа Бессмертная.

Чистов показал еще два снимка.

Эти снимки Андрей подержал в руках подольше, вернул на стол, с некоторой запинкой ответил:

— Да… Кажется, это Сонька Золотая Ручка и ее дочь.

— А почему столь неуверенно?

— Я их помню несколько другими.

— Вполне возможно, ваше превосходительство, — подал голос из угла Дымов. — После последней встречи князя с дамами прошло более пяти лет. Я не ошибаюсь, Андрей Антонович?

— Возможно. Вам виднее.

— Но вы ведь действительно были знакомы со всеми тремя? — Чистов внимательно изучал допрашиваемого сквозь линзы очков. — А с одной из них у вас едва ли не случился роман!

— Вы пригласили меня для того, чтобы покопаться в грязном белье?

— В жандармское управление, князь, не приглашают. Тем более в отделение политического сыска. Чаще всего сюда приводят. Для вас же мы сделали исключение.

— Тем не менее я не желаю продолжать беседу в избранном вами русле. И запрещаю копаться в моей личной жизни!

— Позвольте, ваше превосходительство! — вновь вмешался Иван Иванович и, получив разрешение, обратился к приглашенному: — Уважаемый князь, наша встреча предполагает вовсе не то, чего вы опасаетесь. Мы рассчитываем на вашу помощь, на ваше участие в одном весьма запутанном деле, — Дымов снова бросил взгляд на генерала, тот одобрительно кивнул. — По нашим сведениям, вы намерены в ближайшее время отправиться в город Одессу, чтобы оттуда морским путем достичь Сахалина.

— Вы беседовали с моими родителями?

— Нет, мы исключили подобный вариант. У нас есть другие источники.

— Обещайте, что не станете трогать стариков.

Дымов бросил взгляд на Чистова, тот помолчал, затем ответил:

— Обещаем.

— Цель вашего путешествия на остров — желание соединиться с девушкой, которую любите?

— Да, это так.

— Благодарю за откровенность.

Генерал взял со стола газету, протянул Андрею.

— Вы это читали?

Тот пробежал взглядом по заголовкам:

«ЗНАМЕНИТАЯ СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА И ЕЕ ДОЧЬ БЕЖАЛИ С САХАЛИНА!», «ГДЕ ЛОВИТЬ СОНЬКУ — В ОДЕССЕ ИЛИ ЗА УРАЛОМ?»

И пожал плечами.

— Да, читал. Типичная газетная утка.

— Мы были бы рады типичной газетной утке. Но, к сожалению, преступницам действительно удалось бежать. Возникает вопрос: каков смысл вашего безумного путешествия на Сахалин?

— Пусть оно будет безумным только для вас.

— Позвольте, ваше превосходительство? — снова обозначил себя старший следователь, после чего обратился к приглашенному: — Также, по нашим сведениям, с вами намерена отправиться в Одессу бывшая прима оперетты госпожа Бессмертная?

— Мне это неизвестно.

— Весьма сожалеем. Госпожа Бессмертная, находящаяся ныне в бегах, желает под вашим прикрытием отправиться на юг, имея при этом две цели. Если не против, могу их изложить.

— Как пожелаете.

— Первая — избежать наказания за противогосударственные деяния. Вторая — встретить матушку и сестру, чтобы уже втроем продолжить славную семейную традицию.

— Вы забыли про третьего беглеца, — напомнил генерал. — Папашу невесты князя.

— Но он, говорят, не совсем при уме.

— Поймаем, увидим.

Князь сидел несколько растерянный. Наконец он спросил:

— Мадемуазель ведь одно время жила в доме моей кузины. Что ей инкриминируется? Что-либо политическое?

— Вам известно, кто такие эсеры?

— Революционеры.

— Нет, сударь, не революционеры… Бандиты! — лицо генерала неожиданно стало красным, дряблые щеки запрыгали. — Жулье, ворье, самое что ни на есть грязное и жестокое отребье! У них нет ничего святого! Убить отца — убьют! Расстрелять брата — немедленно! Жажда наживы и власти! Власть любой ценой! Убийствами, взрывами, террором, предательством! А уж если они возьмут власть — всем мало не покажется! Перевешают, передушат, переморят голодом! И никто не посмеет пикнуть! Потому что будет только страх и ужас! Увидите, господа. Увидите и, возможно, поймете. Но будет поздно. А мы приближаемся к этому апокалипсису! — Он налил в стакан воды, жадно выпил. Затем откинулся на спинку кресла, замолчал, дыша часто и шумно.