Книга Тринадцать, страница 21 – Сергей Асанов

Они постояли на балконе. Лена курила и молчала. Лишь минут через пять, когда сигарета почти истлела, она спросила:

— И ты все это видишь?

— Не все, но много.

Она снова помолчала. Бросила сигарету вниз, досмотрела ее смертельный полет и снова спросила:

— Про меня ты тоже много видишь?

Он улыбнулся. Вот что ее, оказывается, волнует.

— Тебя я не сканирую, не переживай. Иначе ты была бы мне неинтересна.

Она улыбнулась, обняла его.

Потом Миша постелил ей в комнате на своей кровати, поцеловал в щеку, потом в губы, потом… потом полез под одеяло, нащупал там кое-что мягкое и нежное, но внезапно остановился.

— Что такое? — спросила Лена.

— Не сегодня, ладно? Сегодня меня что-то колбасит.

— Ты — там?

Миша кивнул.

Лена вздохнула.

— Тебя это расстраивает? — спросил он.

— Нет. Совсем нет, ты не думай. В конце концов, ты и мне когда-то помог. Все нормально. Ладно, я — спать.

— Я перееду с компьютером на кухню, чтобы тебе не мешать, хорошо?

— Нет, останься здесь. Мне свет не будет мешать.

— Хорошо.

Так она и уснула в комнате под светом монитора, и Миша время от времени проверял, насколько спокойно она спит.

Она спала спокойно.

Он вернулся к ноутбуку. Перед ним на мониторе красовались фотографии, сделанные им несколько дней назад в доме номер тринадцать — подъезд, квартиры, окна, темные углы. На просмотр каждого снимка он тратил несколько минут, над каждым размышлял, потирая пальцами левый висок. Уже целый час провел он за ноутбуком и никуда не продвинулся.

Ни черта не разобрать! Лишь общий грязный фон, от которого хочется бежать в туалет и блевать, и ни одной четкой детали. У Михаила возникало ощущение, что весь дом следует закатать в асфальт либо закопать в огромном котловане и залить водой, а место огородить колючей проволокой. Это был большой бетонный кусок разлагающегося дерьма, и лифт, убивший двоих ни в чем не повинных ребят, был лишь одним из элементов. Одним из! Сколько там еще этих смертельных ловушек?

«Что, братан, будем их спасать или просто посмотрим, как увлекательный ужастик? — размышлял Миша, прокручиваясь на стуле. — Если махнуть рукой и смотреть, то потом спать не сможешь. А если спасать, то надо кого-то звать на помощь, один ты точно не справишься — опыта маловато. А кого звать?»

Вместо того чтобы отвечать на собственный вопрос, он еще сильнее раскручивался на стуле, как будто если как следует раскрутиться, то отвечать не придется. Но не тут-то было.

Дело в том, что он знал ответ. И он ему не нравился.

«Как ты себе это представляешь? Здрасьте, Александр Георгиевич, подскажите, как мне поступить?»

Миша ухмыльнулся. Именно так ему и придется поступить, потому что обращаться больше не к кому.

Он взял сотовый телефон, вышел на балкон и прикрыл за собой дверь. Набрав номер профессора Саакяна, он замер.

После дела Виктора Вавилова и его проклятой камеры они практически не общались, соблюдая негласный договор: Михаил не мешает старику заниматься привычными делами, а старик обязуется не третировать студенчество и уж тем более не растлевать хорошеньких представительниц его женской половины. Они сталкивались в деканате, в буфете, здоровались, перекидывались ничего не значащими фразами и старались держаться друг от друга подальше, хорошо памятуя, что оба они могут видеть друг друга насквозь. Кроме того, Саакян не мог не знать, что у Михаила со временем это получается все лучше и лучше.

Словом, все складывалось неплохо, и вот сейчас Мише пришло в голову просить о помощи. Вся фигня в том, что Саакян действительно мог помочь — он умел видеть гораздо шире и больше, чем Михаил, а то, чего не мог увидеть, он прекрасно додумывал. Это был старый стратег и тактик, и в смысле правильной организации работы ему пока не было равных.

«Что, блин, звонить?»

«Звони, иначе ребятам, обитающим в этом доме, придется совсем несладко».

Миша нажал кнопку вызова.

Саакян ответил быстро — Михаилу удалось прослушать лишь треть куплета из песни Фрэнка Синатры, которую старый лис установил вместо гудков ожидания. Чертов фанат!

— Слушаю вас, мой юный друг, — проворковал магистр.

— Добрый вечер, Александр Георгиевич, — выдавил Миша, вытирая со лба пот. — Извините за поздний звонок…

— А-а, перестаньте, вы же знаете, что я не ложусь раньше часа. В моем возрасте спать по восемь часов в сутки — это расточительство. Ну что ж, вы уже созрели?

— Созрел для чего?

— Для того, чтобы призвать меня на помощь.

Миша качнул головой.

«Вот старая жопа! Гениальная старая жопа!»

— Опустим титулы, — откликнулся профессор. — Я вас слушаю.

— Спасибо. — Миша присел на табурет. — Дело вот в чем, Александр Георгиевич…

Он рассказывал всего полторы минуты. Миша был талантливый лектор и за словом в карман никогда не лез. Впрочем, сегодня он даже немного тормозил, и если бы его абонентом был не Саакян, а кто-то другой, он управился бы секунд за сорок.

— Понятно, — сказал профессор, когда он закончил. — Что вы хотите от меня услышать?

Миша молчал. Он понимал, чего от него ждут: «Да, да, мой юный друг, скажи вслух, скажи: „МНЕ НУЖНА ВАША ПОМОЩЬ!“ Ну?!»

«А вот хрен тебе!»

— Что вы думаете об этом странном деле? — выкрутился молодой человек.

Саакян усмехнулся:

— Я ничего о нем не думаю. Думать придется вам. И не просто думать.

— В смысле?

— Вам придется вспомнить вашу специальность.

Миша раскрыл рот.

— Вот кто вы по специальности?

— Преподаватель.

— Что вы преподаете?

— Александр Георгиевич, к чему эти?..

— Подождите, мой юный друг, не спешите. Это вы позвонили мне, а не наоборот, так что будьте терпеливы. Итак, что вы преподаете?

— Историю, — вздохнул Михаил.

— Вот и прикладывайте все свои знания и умения в этой области. Понимаете, в чем дело, коллега: черные пятна не возникают из ниоткуда, их не сбрасывают нам из космоса агрессивные марсиане. Их оставляют люди. Пятна такого большого размера, какое вы обнаружили в этом доме, не мог оставить один человек.

Саакян сделал театральную паузу, очевидно, ожидая вопросов. Но Миша молчал.

— Один человек может наследить в туалете, в кустах, в квартире, в чьей-то душе… Даже в душах миллионов людей человек может наследить, если у него достаточно для этого талантов и способностей. Но душа — штука сама по себе все-таки компактная, а вот огромный котлован с дерьмом, в котором утонула ваша десятиэтажка, — это уже размах. Ищите крупные катаклизмы.