Онлайн книга «Голос скрипки»
|
И только после этого ему удалось на два часа забыться сном. - Всех ко мне, - сказал он Мими Ауджелло, входя в комиссариат. Через пять минут все собрались у него в кабинете. - Присаживайтесь, - сказал Монтальбано. - Это не официальное собрание, а дружеский разговор. Мими и еще двое-трое сели, остальные остались стоять. Грассо, который заменял Катареллу, прислонился к косяку двери, одним ухом прислушиваясь к телефону. - Вчера после телевизионного сообщения об убийстве Ди Блази доктор Ауджелло сделал заявление, глубоко меня задевшее. Доктор Ауджелло сказал мне примерно следующее: если бы расследование вел ты, бедняга остался бы в живых. Я бы мог ответить, что был отстранен от расследования начальником полиции, а значит, не несу никакой ответственности за случившееся. Формально все правильно. Но доктор Ауджелло прав. Когда начальник полиции вызвал меня, чтобы отстранить от расследования убийства Ликальци, во мне взыграла гордость. Я не возражал, не спорил, я дал ему понять, что мне плевать. И таким образом решил судьбу человека. Потому что я уверен: никто из вас не стал бы стрелять в несчастного, у которого с головой не все в порядке. Они сроду не слышали, чтобы комиссар говорил так, как сейчас, и теперь уставились на него в полной растерянности, затаив дыхание. - Всю ночь я размышлял над этим и принял решение. Я верну себе дело. Кто первым начал аплодировать? Монтальбано удалось скрыть свое волнение под маской иронии. - Я уже говорил вам, что вы засранцы, не вынуждайте меня повторяться. - Расследование, - продолжал он, - считай, закрыто. Поэтому, если все согласны, мы должны залечь на дно и продолжать вести его тайно, подняв лишь один перископ. Я должен вас предупредить: если в Монтелузе что-то пронюхают, нас всех ждут большие неприятности. - Комиссар Монтальбано? Это Эмануэле Ликальци. Монтальбано вспомнил, что Катарелла накануне вечером говорил ему о звонке доктора. А он и забыл. - Извините, но вчера вечером я был… - Не стоит извинений. Кроме того, со вчерашнего дня все изменилось. - В каком смысле? - В том смысле, что вчера вечером меня заверяли, что утром в среду я смогу вернуться в Болонью с бедной Микелой. А сегодня утром мне позвонили из управления полиции и сказали, что придется отложить отъезд, похороны могут состояться не ранее пятницы. Таким образом, я решил уехать и вернуться в четверг вечером. - Доктор, вы, конечно, знаете, что расследование… - Да, конечно, но я не имел в виду расследование. Помните, машина, «твинго»? Я могу уже с кем-то поговорить о ее продаже? - Доктор, давайте сделаем так. Я прикажу отогнать машину к нашему механику. Мы ее повредили, мы и должны оплатить ремонт. Если хотите, могу попросить механика найти покупателя. - Вы замечательный человек, комиссар. - А разрешите полюбопытствовать: как вы намерены поступить с виллой? - Выставлю и ее на продажу. - Это Николо. Что и требовалось доказать. - Ты о чем? - Меня вызвал к себе судья Томмазео, сегодня в четыре я должен быть у него. - И чего ему от тебя надо? - Ну ты вообще обнаглел! Впутал меня в грязную историю, а потом у тебя фантазии не хватает, чтобы догадаться, чего ему надо? Обвинит меня в утаивании ценных сведений от полиции. А если пронюхает, что один из свидетелей мне неизвестен, тут-то мне и крышка, он способен засадить меня в каталажку. - Сообщишь тогда. - А как же! Будешь навещать меня раз в неделю, апельсины и сигареты приносить. - Слушай, Галлуццо, мне нужно встретиться с твоим шурином, репортером «Телевигаты». - Я его немедленно предупрежу, комиссар. Он уже было вышел из кабинета, да любопытство взяло верх: - А все-таки можно мне что-нибудь узнать заранее… - Галлу, не только можно, но и должно. Мне нужно, чтобы твой шурин пособил нам в деле Ликальци. Поскольку мы не можем вести расследование при свете дня, придется прибегнуть к помощи, которую могут нам оказать частные телекомпании, делая, однако, вид, что действуют по собственной инициативе. Я понятно объясняю? - Куда понятнее. - Ты думаешь, твой шурин согласится нам помочь? Галлуццо засмеялся. - Доктор, да он, если вы ему прикажете сказать по телевизору, будто луна сделана из творога, и то скажет. Вы хоть знаете, что его зависть гложет? - К кому? - Так к Николо Дзито, доктор. Он говорит, у вас к Дзито особое отношение. - И то верно. Вчера вот Дзито мне одолжение сделал и попал в переделку по моей милости. - И теперь вы хотите так же обойтись с моим шурином? - Если он не против. - Скажите, что вам нужно, он только обрадуется. - Тогда передай ему, чего мне от него нужно. Вот возьми. Это фотография Микелы Ликальци. - Матерь Божья, ну и красотка! - В редакции у твоего шурина должно быть фото Маурицио Ди Блази, кажется, я видел, когда они сообщали о его гибели. В выпуске новостей в час дня, а может, еще и в вечернем твой шурин должен показать обе фотографии вместе, в одном кадре. И сказать, что так как есть пробел во времени в пять часов между половиной восьмого, когда жертва рассталась со своей подругой, и двенадцатью часами ночи, когда ее видели в компании какого-то мужчины возле виллы, твой шурин хотел бы знать, не может ли кто-нибудь сообщить новые сведения о местонахождении Микелы Ликальци в указанные часы. А еще лучше так: видел ли кто ее в эти часы в компании Маурицио и где именно. Понятно? - Еще бы. - Ты с этого момента откомандирован в «Телевигату». - В каком смысле? - А в том, что сиди там безвылазно, будто редактор какой-нибудь. И если кто объявится с новой информацией, говорить с ним будешь ты. А потом звони мне. - Сальво? Это Николо Дзито. Я вынужден опять тебя побеспокоить. - Есть новости? За тобой послали карабинеров? Очевидно, Николо было не до шуток: - Можешь сейчас же приехать в редакцию? Монтальбано страшно удивился, увидев в кабинете Николо адвоката Горация Гуттадауро, специалиста по уголовному праву с весьма подмоченной репутацией, защитника всех мафиози в провинции, а также за ее пределами. - Комиссар Монтальбано собственной персоной! - воскликнул адвокат, едва завидев Монтальбано. Николо выглядел слегка смущенным. Комиссар вопросительно посмотрел на журналиста: что все это значит? Дзито объяснил: |