Онлайн книга «Девушка ищет спонсора»
|
По мере разговора Кавазашвили успокоилась, стала даже чуточку кокетничать. Теперь можно было приступать к серьезным вопросам. Бирюков отыскал в материалах следствия расписку о получении от Теплоухова пяти миллионов. Показав ее Нино, попросил: – Посмотри внимательно. Это твой почерк? Реакция Кавазашвили была странной. Будто удивившись, она тут же усмехнулась и ответила флегматично: – По глупости написала. Могла бы и не писать. Эти деньги Теплоухов дал мне без возврата. – Объясни подробнее. – Когда Вика стала меня сговаривать поступить в медучилище, я сказала, что родители категорически отказались финансировать мою учебу и заставляют устраиваться на работу. Она говорит: «Попроси денег у Теплоухова. Николай Валентинович – добрый дядька, не откажет. Откроешь в Сбербанке депозитный счет и будешь жить на проценты». Мне это предложение понравилось. На всякий случай сочинили с Викой расписку на пять миллионов, рассчитывая, что, если такую сумму Теплоухов пожалеет, то хотя бы миллиончик даст. При последней встрече с Николаем Валентиновичем я завела жалостливый разговор, мол, Алене Волосюк вы, можно сказать, ни за что каждый месяц платите хорошую зарплату. Я же от вас никогда копейки не брала, только перед импортными шмотками иногда не могла устоять. Сейчас хочу учиться, а денег нет. Одолжите разовую спонсорскую помощь – век буду благодарить. Он спрашивает: «Сколько для полного счастья надо?» Молча подала ему расписку. Прочитал, засмеялся: «Своим умом такой документ состряпала?» – «Подруга помогла». – «О, святая простота! Тебе невозможно отказать!» Открыл сейф и с улыбочкой положил на стол упакованную сотню пятидесятитысячных кредиток. Мне бы с этой пачкой и ненужную расписку забрать, а я, дура, на радостях сгребла деньги, чмокнула Теплоухова в щеку и убежала. Больше мы с ним не виделись. – Зачем же ты говорила сотруднику угрозыска, будто родители тебя финансировали? – спросил Бирюков. Кавазашвили пожала плечами: – Не знаю. Со школьных лет привыкла выкручиваться. Да, откровенно сказать, еще и испугалась, что из-за этих денег мне привяжут смерть Теплоухова. – Вика Солнышкина вместе с тобой расписку писала? – Какую? – О том, что тоже получила от Теплоухова пять миллионов. – Да вы что?! – удивилась Нино. – Ничего она от Николая Валентиновича не получала. Вика всего лишь написала образец расписки со своей фамилией, а я переписала и вместо Викиной свою фамилию поставила. – Без образца не могла написать? – С грамматикой у меня плохо. Привыкла в школе у Вики сочинения списывать. Ну и попросила, чтобы она черновик набросала. – Каким образом этот черновик попал к Теплоухову? – Никаким. Вика себе его забрала. Бирюков показал ксерокопию расписки Солнышкиной: – А это что?.. Кавазашвили долго вглядывалась в текст. Ответила растерянно: – Не знаю. В черновике Вика не расписывалась, а тут подпись стоит. – Но ведь пять миллионов она где-то взяла… – Ну, взяла. – Где? У кого? – Не знаю. На эту тему мы с ней не говорили. – Почему же сотруднику угрозыска ты сказала, будто у Черемисина она одолжила эту сумму? – Черемисин давно на Вику глаз положил, подмасливался к ней. Вот мне и подумалось, что она у Ярослава могла, перехватить деньги, как я у Теплоухова. – Говорят, Теплоухов на Вику тоже засматривался… – Врут. Николай Валентинович с девственницами не связывался. Считал их малолетками, за развращение которых могут быть большие неприятности. – Перед тем, как Вика попыталась кончить жизнь, какой у вас разговор был? – Вчера, что ли? – Да. – Вика весь день промолчала. Не в настроении была. Вечером долго в окно смотрела. Потом достала из моего чемодана портативный магнитофон и поставила кассету про девчонку-хулиганку. Там есть куплет: «Вернись домой», – мамаша мне шептала. Орал отец: «Ты, девка, без ума!», А я своим кормильцам отвечала: «Мой дом родимый – женская тюрьма». После этого куплета Вика выключила песню и говорит: «Зря я не послушалась Алену. Надо было в прошлом году отравить Азера. Сейчас бы не прятались мы с тобой». – «Ты совсем чокнулась? – говорю. – В „дом родимый“ захотела?» Вика вздохнула: «Ничего страшного. Отсидела бы, как в монастыре». – «Женская тюрьма – не монастырь. В ней порядки развратнее, чем в публичном доме». – «Откуда ты знаешь?» – «Девки, которые там побывали, рассказывали». – «Тогда надо было мне самой отравиться». – «Не балдей! Выкинь Азера из головы. Сюда он не приедет». – «Теплоухов же приехал». – «Ну это вообще какое-то чудо, а чудеса часто не повторяются»… – Кавазашвили робко взглянула на Бирюкова. – Вот, можно сказать, и весь разговор. – Неужели у вас с Викой даже предположения нет, к кому и ради чего Теплоухов сюда приезжал? – настойчиво спросил Бирюков. Нино вроде бы хотела перекреститься, но передумала: – Ей-Богу, нет. – И о том, как Николай Валентинович попал в дом, ничего не знаете? – Совершенно. – Сколько у Вики было ключей от внутреннего замка? Кавазашвили опустила глаза: – Кажется, два. – И оба она потеряла? – Нет, не оба. Один я посеяла, другой – она. – А Теплоухову не ты отдала ключ? Нино будто вздрогнула: – С какой стати я стала бы подводить подругу? – Но ведь с Казбеком ты в Викином доме тайком встречалась… – Ну и что, Казбек умер от этих встреч? – Не умер. Он пять миллионов тебе не давал? – Клянусь, Теплоухов по-спонсорски дал мне денег, без отдачи. И вовсе не в деньгах тут дело. – А в чем? – Не знаю. Бирюков показал два ключа: – Мы нашли оба ключика. Посмотри внимательно, какой из них твой? Кавазашвили расширенными повлажневшими глазами уставилась на ключи: – Они оба одинаковые. Где нашли? – Один подбросили в ограду Викиного дома после случившегося. Другой лежал в кармане кожаного пиджака Теплоухова. – Вика говорила, никаких вещей Николая Валентиновича в доме не было. – Правильно. Вещи мы достали из озера, которое за Викиным огородом. – Это вообще… какая-то сказка. – Сказки сами не рождаются. Люди их сочиняют. Не скажешь, кто сочинил эту? |