Онлайн книга «Тузы и шестерки»
|
– На меня телегу не катил? – Нет. Наоборот, сказал, будто каждый месяц выручаешь его деньгами. Но черная зависть к тебе, по-моему, у Глеба копошится. Дескать, вот Тэтэ устроился охранять банкира и с чистой совестью живет разлюли-малина. О себе говорил, что рассчитывает охмурить какую-то банкиршу или жену банковского воротилы и тогда, мол, тоже заживу припеваючи. Короче, нес откровенный бред. – О других приднестровских сослуживцах что-нибудь знаешь? – поддерживая разговор, спросил Шерстобоев. – Недавно в Барнауле встретил командира роты Пеликанова. – Чего занесло его в Барнаул? Он же тираспольский. – По-моему, майор сменил профессию. Встретились мы случайно в ресторане. Он был в компании крутых парней, промышляющих заказными убийствами. Похоже, пользуется у них авторитетом. Увидев меня, обрадовался. Обнял как родного брата. Минут десять посидели вдвоем, по рюмахе выпили. Поинтересовался, нет ли у меня на примете состоятельного туза, которому позарез надо ликвидировать конкурента. Если, мол, такой заказчик появится, звони немедленно. И номер телефона дал. – Гибнут люди. – Что поделаешь… Как говорит Глеб, тоска зеленая… Через неделю после этого разговора «зеленая тоска» Вараксина завершилась гибелью Зинаиды Валерьевны и смертью самого «тоскующего». Спустя несколько дней к Шерстобоеву приехал Копалкин. Мельком упомянув о последней встрече с Глебом, Федор попросил Тимофея подыскать покупателя, чтобы по дешевке сплавить автомат Калашникова. – Я, Федя, оружием не торгую, – ответил Шерстобоев. – Какая вожжа Глебу под хвост попала? – Да мы с ним виделись не дольше пяти минут. Глеб был в глубоком трансе. Едва я поставил на стол литровый пузырь водки, он сразу налил полный стакан и залпом оприходовал. После этого сказал, что около часа гонялся на «Джипе» за стервой, которая хотела нанять киллера, чтобы укокошить его. Потом вздохнул: «Передай Тэтэ, если загнусь, пусть отдаст все мои бабки родителям Коли Соторова и поставит в церкви свечку за упокой раба божьего Глеба. А ты, Федюня, хватай из-под койки свою клюку и уметайся подальше, пока не поздно». Вот, дословно. На кой черт я забрал у него автомат, сам теперь не пойму… Тихо и незаметно замелькали весенние деньки. Похоронив супругу, Михаил Арнольдович Ярыгин с головой ушел в банковские дела и вроде бы успокоился. Первые признаки тревоги на лице шефа Шерстобоев заметил в конце мая. Утром шеф стал приезжать на работу с отечными, словно от постоянного недосыпания, глазами. Часто совал под язык таблетку валидола. Иногда, будто задумавшись, отвечал невпопад. – Вам, Михаил Арнольдович, не мешало бы на курорт съездить, – сказал однажды Шерстобоев. Ярыгин грустно усмехнулся: – Курорт мне не поможет. – Ну, почему же… – Потому, Тимофей, что с дочерью у меня назревает беда, – не дал договорить шеф и посмотрел Шерстобоеву в глаза. – Скажи честно, можешь выполнить очень важную мою просьбу так, чтобы об этом никто из сотрудников банка не узнал? – Конечно, могу. Ярыгин, вроде смущаясь, отвел взгляд в сторону: – Повстречайся с директором рекламного агентства «Фортуна» Юрием Денисовичем Надежницким и попробуй его убедить, чтобы оставил Лину в покое. Если ему нужен выгодный кредит или наличные деньги, пусть скажет свои условия. Я за ценой не постою. Судьба дочери для меня дороже денег. – Может, Аза Ильинична лучше такое поручение выполнит? – заколебался Шерстобоев. – Она искусная дипломатка. – Не хочу, Тимофей, впутывать Исаеву в свои семейные дела. Попытай удачу ты. Не получится, винить не буду. – Ладно, Михаил Арнольдович, попытаюсь… Надежницкий принял представителя банка «Феникс» любезно. Внимательно выслушав Шерстобоева, улыбнулся: – Интересная ситуация. Обычно женихи выкупают у родителей невесту, а тут родитель хочет откупиться от жениха. Смешно, правда? – Для вас, может быть, а для Ярыгина грустно. – Сколько он готов заплатить за свою дочь? – Сказал, за ценой не постоит. – Смотри, как легко можно разбогатеть. Жаль, что я не бедняк… – Надежницкий посерьезнел. – К сожалению, вынужден огорчить Михаила Арнольдовича. В Лину я влюбился по-настоящему, без всякой корысти, и откупиться от меня не удастся. – Вы ведь в два раза старше Лины. – Любви все возрасты покорны. – Хотите сказать, что и Лина в вас влюблена? – Искренне и пылко. – Не ошибаетесь? – Опыт общения с дамами разных возрастов не позволяет мне ошибаться. Так что, мой друг, предлагаю прекратить пустой разговор и на прощанье пожать руки. – Зря торопитесь. – Время нынче не застойное. – Что передать Михаилу Арнольдовичу? – Пламенный привет и массу наилучших пожеланий. Скажи, что скоро он станет моим тестем. На днях мы с Линой зарегистрируем брак, и она уйдет из родительского дома ко мне. Самоуверенный бодрый тон Надежницкого глубоко задел самолюбие Шерстобоева. – До регистрации надо еще дожить, – с намеком сказал Тимофей. Надежницкий нахмурился: – Вот это, мой друг, уже лишнее. Угроз я не терплю, а при крутых разборках всегда стреляю первым и без промаха. Прошу покинуть кабинет. – Зачем вам окружать себя врагами… – пошел на попятную Шерстобоев. – В детстве я закончил суворовское училище и на всю жизнь усвоил афоризм великого полководца: «Избавь меня Бог от друзей. От врагов я сам избавлюсь». – Надежницкий хлопнул ладонью по столу. – Все! Мотай отсюда подобру-поздорову и чтоб твоего духа здесь больше не было!.. Из офиса «Фортуны» Шерстобоев вышел словно оплеванный. Сев за руль своего «Рено», так рванул с места, что на сером асфальте остались две черных полосы от пробуксовавших колес. Ярыгин выслушал телохранителя молча. Положил под язык таблетку валидола, потер ладонями бледное лицо и тихо спросил: – Что будем делать, Тимофей? – Не знаю. – Неужели нет выхода? – Выход только один, если нанять ребят… – Это палка о двух концах. – Тогда – безысходность. Михаил Арнольдович с закрытыми глазами откинулся на спинку кресла и сложил на груди руки. Долго думал. Наконец спросил: – До регистрации брака ребята успеют? – За срочность возьмут больше. – Сколько? Шерстобоев замялся: – Миллионов двадцать. – Всего? |