Онлайн книга «Чумная экспедиция»
|
Последняя дверь была закрыта - но именно за ней творилась гармония божественного отрока… – Моцарт! - вспомнив, воскликнул Левушка. И протянул было руку… Но наваждение было не всесильным, он вспомнил, куда угодил. Полоснув по стулу клинком, он выдрал квадрат ткани и сквозь этот квадрат взялся за дверную ручку. За дверью была большая гостиная - такая, чтобы полсотни гостей чувствовали себя уютно. И совершенно не тронутая вороватыми руками - и вазы стояли, и канделябры на консолях, и всякие прочие бронзы, пусть запыленные, никто не уволок. И это было странно - дом-то стол открытый, впрочем, Левушка забежал в него с заднего двора и, возможно, по горячим следам продавца, имевшего ключ… В глубине гостиной было возвышение - в две небольшие ступеньки, там стояли клавикорды. Видимо, до чумы в этом особняке устраивались домашние концерты. Сидевшая за клавикордами женщина повернулась к Левушке. Она была для дневного времени одета неожиданно - в белой рубахе, в белом же пудромантеле поверх нее, с распущенными волосами и без чепца. Левушка видывал петербуржских красавиц, но видывал он их в полной боевой готовности - набеленных, нарумяненных, напудренных, с насурмленными глазами и бровями. Красавица обязана была иметь округлое личико, пухлый подбородочек… а эта?… У этой черты лица были заострены, кожа - смугловата, тонкий нос - с горбинкой, а волосы - черны, как смоль, и курчавы. До такой степени курчавы, что не падали на плечи, а торчали, каждый завиток особо. Взгляд был пронзительный. Отнюдь не та красота, которая пленяла Левушку в монастырках, не ангельская, не кроткая, предстала перед ним. Может быть, при иных обстоятельствах он вообще бы не счел эту женщину красивой. Но музыка… музыка жила в повороте ее головы, в вознесенных над клавишами тонких руках, во всей ее горделивой осанке. – Если вы что-то нуждаетесь, забирайте, - сказала женщина с легким акцентом. - Ко мне не подходите. И опять заиграла. Опять - Моцарта. Левушка смотрел на нее во все глаза. – Мне ничего от вас не надобно, сударыня. Позвольте представиться - Преображенского полка подпоручик Тучков! - произнес он. - Если дому сему необходима охрана, я доложу господину Орлову! Похвалиться близостью к его сиятельству не получилось. Видимо, Левушка говорил слишком быстро - женщина, вновь подняв руки над клавишами посмотрела на него с неудовольствием - помешал игре! - и с тревогой, как если бы не поняла слов. Тут он сообразил - она плохо знает по-русски. На немку не похожа - верно, француженка. Он повторил то же самое по-французски - как умел, но вполне связно. – Вы приняли меня за госпожу. А я была лишь бедная наемница, которая за деньги обучает богатых девиц музыке и манерам, - сказала женщина. - Я была необходимым в приличном доме предметом, который в минуту опасности, однако, забыли, как забыли бы баул с вещами. – Как сие могло случиться? – Я ушла навестить мою сестру и переночевала у нее. А когда вернулась - дом был пуст. Господин князь распорядился срочно всем ехать в свое село… прочь из Москвы… И она добавила по-русски: – В подмосковную. – Вы парижанка? - спросил Левушка. – Нет, я из Лион, - по непонятной прихоти перейдя на русский язык, отвечала она. - Но я десять лет прожила в Москве. Я приехала с мою старшую сестру. Ее выписал к своих дочерей граф Беклемишев… – Вы прекрасно говорите по-русски, - в упор не слыша ошибок, восхитился Левушка. Те французы, что поселились в Санкт-Петербурге, не больно-то горели желанием освоить русскую речь, и обстоятельства тому способствовали - щеголи с щеголихами, постоянные собеседники заезжих модисток, гувернеров, портных и куаферов, сами искали случая усовершенствовать свой французский выговор. Надо полагать, старозаветная купеческая Москва, ленивая по части светских наук, и здешних французов стала на свой лад переиначивать. Но комплимент почму-то заставил женщину вернуться к родному наречию. – Все музыканты переимчивы. Надеюсь, я ответила на все ваши вопросы. Позвольте мне доиграть сонату. Более мне не осталось ничего. – Но, сударыня… - Левушка очень не хотел уходить. - Могу я чем-то быть вам полезен? – Нет, сударь. Вы не можете быть полезны той, что уже мертва. И она ударила всеми пальцами по клавишам, исторгнув отчаянной пронзительности аккорд. Лицо ее при этом исказилось, словно и впрямь было оболочкой уже страдающей в чистилище души. Левушка попятился, перекрестился и выскочил из гостиной. – Господи, спаси и сохрани, Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный… - бормотал он, пятясь по анфиладе, но при этом выставив перед собой острие шпаги. Музыка звучала, как будто с того света… Выскочив со двора, Левушка понесся наугад закоулками, выскочил на совершенно пустую улочку, растерялся - место было вовсе незнакомое. И нос к носу столкнулся с высоким мортусом - в черной робе, в колпаке, как и подагается. Мортус, закинув за спину мешок, пробирался с большой осторожностью. И от Левушки он шарахнулся. Левушка от него, впрочем, тоже. – Скажи, братец, как бы мне ко Всехсвятской церкви выйти, - попросил Левушка вполне миролюбиво, при том, что у него в руке все еще была обнаженная шпага. Мортус махнул рукой и полез сквозь доски забора. – Да скажи же, дурак! - рассердился Левушка. - Жалко тебе, что ли? Странный мортус обернулся и пробормотал нечто невразумительное. Левушка разложил сказанное на слога и обалдел, а мортус скрылся окончательно. Гоняться за ним не было ни времени, ни желания. Да и опасно. Сообразив, с какой стороны он явился, Левушка побежал дальше и выскочил-таки туда, где люди ходят. Он вздохнул с облегчением и сунул шпагу в ножны. Задав прохожему свой вопрос и получив ответ, Левушка обрадовался - идти было недалеко. И он побежал так, как можно бегать только в девятнадцать лет - радуясь подвижности и ловкости собственного тела, притом не ощущая его вовсе, как если бы его подхватил и нес довольно быстрый ветер. Архаров терпеливо торчал в одиночестве неподалеку от Всехсвятской церкви на Кулишках, когда Левушка подбежал и встал перед ним, придерживая шпажный эфес. – Я уж чаял, не дождусь, - сказал ему Архаров. - Погнался, как шавка за котом. Ну и много поймал? – Николаша… Там привидение! – Где привидение? - задумчиво спросил Архаров. – Там! - Левушка махнул рукой. – Нельзя ли, сударь, поточнее? – Да откуда мне знать! Дом большой, дворянский, в нем ни души - и тут оно! |