Онлайн книга «Чумная экспедиция»
|
– Страшно небось? А ты молись, - посоветовал Бахметов. - Ты ведь не иначе как в помутнении рассудка… – Нет! - закричал Устин. - Нет! Все понимал! Нечистый попутал! – Оставь его, Бахметов, а то так и будет вопить, - сказал Архаров. - А лучше помоги его до кареты довести. Тут из храма быстро вышел граф Орлов. – Кто таков? - строго спросил он Устина, нависнув над ним, маленьким и съежившимся, словно накренившаяся башня вавилонская. – Петров Устин… при Всехсвятском храме… - всхлипывая, отвечал Устин и, неловко дернувшись, встал перед графом на колени. – Устин Петров? Тот самый? - Орлов повернулся к Архарову. - Ну, услужил! В чумном городе в одиночку убийцу выследил! Быть тебе полковником! В глазах графа было истинное восхищение. – И как тебе только удалось? - спросил он, но ответа, видать, не ждал. - Велик Господь! Не оставил убийство нераскрытым! Теперь следует допросить этого… Орлов с высоты своего нешуточного роста посмотрел на маленького кругленького Устина. И тот тоже глядел на него, задрав жалкую бородку, - то ли с надеждой, то ли совсем ошалев от своей беды и страстного признания в смертном грехе. – Я сам допрошу, - хмуро сказал Архаров. Очень ему не нравился бессмысленный взгляд Устина. – И доложишь. – Доложу, ваше сиятельство. – Придется его пока подержать у Еропкина. Найдем там какой-либо чулан, - деловито распорядился граф. - И, как возвращаться в Петербург, я его с собой заберу. Там пусть судят. Он невольно улыбнулся - ему очень хотелось явиться пред государынины очи победителем чумы, да еще с изловленным убийцей митрополита в обозе. Архаров же смотрел на лицо Устина - и при слове «судят» увидел испуг. Что-то с этим испугом было не так… – Полезай, - велел граф Устину, показывая на подкатившую карету. - Натворил бед - держи теперь ответ. Садись с ним, Архаров. И береги мне этого убийцу пуще глаза! – Он не убийца, - вдруг произнес Архаров. – Как это вдруг - не убийца? Ты с хрена, что ли, сорвался? – Не убийца, ваше сиятельство, - повторил Архаров. – Ты же сам его выследил! Что ты мне тут вракаешь! - граф наклонился над Устином, глядя глаза в глаза: - Ты! Ты убил владыку Амвросия? Ты? – Я убил, - отвечал Устин. – Ну так какого тебе еще рожна, Архаров, надобно? Сам признался! Не под кнутом! Потом допросишь - он тебе и сообщников выдаст! Не желая более рассуждать о вещах очевидных, граф развернулся и пошел обратно в храм - дослушивать отпевание. – Дурак, - сказал Архаров Устину. - Кого выгораживаешь? Некого выгораживать-то… – Я во всем виновен. Архаров невольно усмехнулся - не ложь, нет, но и не правда. – Вот так-то лучше. Во всем виновен - может, и так. А митрополита не убивал. Другие убивали. – А ты почем знаешь, Архаров? - спросил очень удивленный поворотом дела Бахметов. – По роже вижу. И Архаров, глядя мимо коленопреклоненного Устина, тяжко задумался. – Тащи его скорей в карету, - посоветовал Бахметов. - Там с ним и разбирайся. – Твоя правда. Подымайся, Устин Петров. Пошли. В еропкинской карете, предоставленной графу на время его московских дел, было довольно простора, чтобы удобно сесть шестерым. Архаров устроился по-царски, на заднем сидении, Устин же и в карете встал на колени. Сейчас, несколько придя в себя после шумного и всенародного покаяния, он вытер глаза и нос, тихо бормотал молитвы. Архаров прислушался - и узнал то правило, которое богобоязненный человек вычитывает вечером накануне исповеди и причастия. – Ну, докладывай, дурак, как ты владыку убивал, - вдруг потребовал он. – Убил по злобе души, - отвечал Устин. - И по сатанинскому наущению. – Это понятно. А чем ты его убивал? Что у тебя в руках было? Палка? – Палка, - тут же согласился Устин. Вранье было таково, как если бы поперек Устинова лица нарисовались буквы «врет». – Прелестно. Ты подошел к владыке и ударил его палкой так, чтобы сразу насмерть? Как тебе сие удалось? Устин задумался. – Я ткнул его, попал в лицо. – Да, в щеку. Потом что было? – Владыка упал. – И его затоптали? – Затоптали. – И ты топтал? – И я топтал. Устин, очевидно, был готов соглашаться со всем, что было сейчас не в его пользу. А Архаров смотрел в его лицо и видел - сейчас Устин как будто учится спокойно отвечать на неизбежные вопросы. Спроси его, не стрелял ли он в митрополита, - статочно, ответит ровным голосом «стрелял». – Врешь, - преспокойно заявил Архаров. - Врешь и не краснеешь. А коли я тебя спрошу - для чего ты его убил? Чем он тебе не угодил? Что ответишь, дурень? – Он Богородицу обокрал. – Подумай своей дурьей башкой - возможно ли обокрасть Богородицу, которая на небе? Может, он кого иного обокрал? – Нет, Богородицу, - тупо повторил Устин. – Врешь. Тут дело нечисто. В дверцу кареты постучали. Архаров выглянул и увидел Левушку. Тот, невзирая на печальное событие, вовсю улыбался. Архаров приоткрыл дверцу. – Жениаль! - сказал ему Левушка. - Еропкин за твое здравие свечку ставит, Волков надулся, как индейский петух! Воображает, как граф про это про все государыне расскажет - как по его приказу ловко убийцу схватили! Этак его сиятельство и впрямь себе фавор вернет. – Молчи, Тучков, - приказал Архаров. - Не убивал он, а на себя наговаривает. Левушка удивился, но спорить не стал. Коли Архаров вдруг так заговорил, видать - неспроста. Оставив дверцу полуприкрытой, Архаров так, чтобы слышал Левушка, обратился к Устину: – А рубль ты куда девал? – Какой рубль? - и лицо, и голос Устина ожили, вот теперь в них показалась настоящая тревога. – Тот, что я тебе на пороге оставил. В конфектной бумажке. – Не было рубля… – Врешь. – Не знаю, где тот рубль… – А, может, кто-то другой забрался на двор и унес бумажку с рублем? - предположил Левушка. Архаров задумался. – Все равно мы до правды докопаемся не раньше, чем узнаем, что за рябая оклюга и что там за Герасим… Побудь тут, Левка, не уходи. Не хочу я ехать обратно с его сиятельством. При скверном отношении Архарова к верховой езде отказ от места в карете был поступком умопомрачительным. |