Книга Дурни Вавилонские, страница 47 – Далия Трускиновская

— Они заблудились под башней, — сказал Гамид. — Оказывается, там есть разные ходы, о которых мы и не подозревали.

— Если они есть на седьмом ярусе, то почему бы им не быть и на первом? — спросил я. — Вот кружка с водой. Они могут до нее дотянуться?

— Мы попробуем, — ответили из темноты — Да будут милостивы к вам все боги, и древние, и нынешние — и владыка воздуха Энлиль, что не дал нам тут задохнуться, и его супруга Нинлиль, и великий мудрый Энки, владыка подземных вод, и древняя Инанна-воительница, носительница страстей, и Утту-Солнце…

— Кто все эти боги? Я их не знаю! — в ужасе воскликнул Гамид.

— Вы их знаете. Инанна — древняя и мощная ипостась богини Асторет, — объяснил юноша. — Сейчас я расскажу вам и о прочих ипостасях, только дайте нам воды…

Оказалось, что дыра от кирпича немногим выше, чем эти двое могут достать руками, и нам пришлось потрудиться, пока мы привязали веревку к кувшину, и расширили дыру, и кое-как пропихнули его.

Те двое напились и долго благодарили нас.

— Как вы туда попали? — спросили мы.

— Заблудились, — ответили они.

— Как можно заблудиться в башне? Если вы хотели спуститься на несколько ярусов по лестнице, вы должны были считать ее повороты, — возразил им Гамид. — Раз вы оказались на самом первом ярусе, значит, именно сюда хотели попасть.

— Не спрашивайте ни о чем, — ответили они. — Мы хотели выйти из башни так, чтобы нас не видели стражники. Мы думали, что на первом ярусе есть такие выходы, но человек, который рассказал нам о них, обманщик.

— Так поднимитесь наверх, найдите его и накормите сырой глиной, — посоветовал Гамид.

— Мы не можем, мы уже не знаем, где лестница.

— Так что же, вы будете бродить под Другой Башней, пока не состаритесь и не умрете? — спросил я.

— Где мы будем бродить? — удивились они.

— Под Другой Башней, — ответили мы.

— О боги, куда же мы попали?!

— А где вы находитесь, по-вашему?

— Под башней владыки Энлиля!

Тут уж мы растерялись. Мы впервые услышали, что существует такая башня.

— По-моему, это демоны, и мы напрасно давали им воду, — сказал Гамид.

— Нет, мы люди! Я Лилуэласу, сын сестры жреца Эаэласу, с двадцать четвертого яруса, а со мной девица с тридцать первого яруса.

— Зачем же вы полезли вниз? — удивились мы.

— На этот вопрос мы ответим только всемогущим богам.

— Ну и молчите, — рассердился Гамид. — А мы пойдем. Мне пора спать, а тебе, брат, к твоему хозяину. Ставь на место кирпич.

— Погодите, погодите, люди! — позвал нас Лилуэласу. — Не покидайте нас! Дайте нам какой-нибудь еды! Мы всё съели, что взяли с собой! Мы заплатим!

— Как заплатите?

— Как на двадцать четвертом ярусе! Принесите нам жареную курицу, овощи и мягкие белые лепешки, а мы заплатим сикль.

— Сикль? — повторили мы.

— Да, больше она не стоит! А если на двадцать девятом ярусе за обед из жареной курицы, овощей, лепешек, вина и фруктов просят два сикля, то это уже неслыханная наглость.

— Два сикля?!

— Где вы, люди? — позвал Лилуэласу, испугавшись нашего молчания.

— Думаем, где среди ночи взять для тебя жареную курицу, — ответил Гамид.

— Разве сейчас ночь?

— Уже наступила.

— Сколько же мы тут блуждаем?!

Ответить мы не могли. И совсем уйти мы не могли — нехорошо бросать тех, кто попал в беду.

— Может, вытащить их? — предложил Гамид. — Расширить эту дырку, пусть сын сестры жреца подаст нам женщину, а потом мы и его вытянем.

— А что будет, если утром эту дырку обнаружит кто-то с третьего яруса? Нам ведь нечем ее заделать. Один кирпич мы еще кое-как вставим, но тут нужно вытаскивать три или четыре. Погоди! Я, кажется, знаю, что нужно сделать. Ведь мой хозяин строил эту башню и знает, какие под ней ходы и помещения. Нужно спросить его!

— Кто твой хозяин?

— Господин Осейф Гумариэль! — гордо ответил я.

— Не смей его спрашивать! — раздалось из мрака.

— Этот сын сестры жреца совсем обнаглел, — сказал Гамид. — Пошли отсюда. Ему будет полезно поразмыслить в темноте о милостях и гневе богов. Пошли!

Он потащил меня прочь.

— Ты куда? Мне наверх надо! — возмутился я.

— Слушай, — зашептал он, — ты утром расскажешь про эту пару своему хозяину! Клянусь язычком Асторет, они сбежали, и их уже ищут! А твой хозяин знает всех на верхних ярусах, и мы еще получим награду за то, что нашли беглецов.

— Эй, люди, люди! — звал в отчаянии Лилуэласу. — Не покидайте нас!

— Жаль, что его нельзя разбудить прямо сейчас, — продолжал Гамид. — Как было бы здорово, если бы все узнали, что мы изловили беглецов!

— Тебе их не жаль? — спросил я.

— А ты заметил, как он с нами разговаривал? Этот сын сестры жреца помирал со своей женщиной от жажды, много часов не ел, но когда понял, что перед ним простые парни, сразу стал приказывать. С чего это я стану его жалеть?

— А женщину? Она ведь молчала.

— Богатые женщины с верхних ярусов редко сами обращаются к слугам, они передают приказания через мужчин.

Я подивился тому, как много успела рассказать Гамиду Таш.

Если вдуматься, он был прав — человек, умирающий от жажды, не должен быть таким высокомерным.

— Я поднимусь наверх. Там Бубук не спит и читает таблички про евнухов.

— Он ума лишился?

— С этим пусть хозяин разбирается. Конечно, евнухи в храме Асторет живут, как цари, и им хочется, чтобы мальчишки соглашались на это увечье, тем более грамотные, но вряд ли хозяин захочет отдать им Бубука.

— Так что ты хотел сделать?

— Закричать на Бубука — он жжет масло в светильнике, а если заснет над своими табличками, светильник может опрокинуться, и начнется пожар. Может, на шум выглянет хозяин.

— Выглянет! Ступай скорее! А я постерегу этих голодных.

Я поднялся наверх.

Бубук уже спал, и перед сном он погасил светильник. Зато, как выяснилось, не спал Абдад.

Он был в гостях у своей вышивальщицы, и вернулся через дверь, выходящую в нору, он заблаговременно уговорился с Арбуком, что тот не задвинет засов. Абдад впотьмах забрался в хозяйство женщины Фош, потому что хотел есть, и я тоже туда полез, и мы столкнулись, и заорали от неожиданности, и повалили друг друга на пол.

И тут выяснилось еще кое-что!

Арбук, тайно от всех, сговорился с женщиной Фош, и она осталась ночевать в его закутке. Услышав наши крики, она завизжала так, что, наверно, на тридцатом ярусе люди подскочили в своих постелях. Но мы-то об этом не знали и ничего не поняли! Мы закричали еще громче женщины Фош, разбудив Бубука и Бурче. Бубук клялся потом, что с перепугу заполз под стол и молчал, но Бурче затрубил так, как африканский зверь с трубой вместо носа, которого мы видели в городе.