Книга Противоядие от алчности, страница 69 – Кэролайн Роу

— За исключением того, что двое других мужчин имели больше прав, чем молодой Фортунат.

— Да, но благодаря алчности его соседа Гонсалво де Марка на главного наследника началась охота. Он был под судом и не состоял в браке. Убить такого — самое простое дело.

— Как кролика, окруженного собаками, — сказал Исаак. — Но Жилберт оказался чрезвычайно находчивым кроликом. Он выстоял. Похоже, солнце катится к закату, ваше преосвященство. Теперь, когда мы дома и моя жена вновь приступила к управлению домашними делами, я должен возвратиться вовремя, чтобы подготовиться к Шабату. Надеюсь, что поездка не повредила здоровью вашего преосвященства.

— Я смогу сам доказать это, спустившись вместе с вами на площадь, — сказал Беренгер. — Чтобы испытать удовольствие от передвижения по земле на собственных ногах. Хочу поблагодарить вас за предложение послать гонца с ложными известиями. Вы сделали превосходный выбор. Как я понял, молодой Энрике убедил всех и каждого, что Жилберт повешен или вот-вот будет повешен.

— Его выбрал старшина стражников. Он сказал, что если нам нужен убедительный молодой болтун, то лучше Энрике не найти. Но что навело вас на такую мысль?

— У меня было странное ощущение, что наш неизвестный наследник находится здесь, в Жироне. Так и случилось.

— Я вижу, что дон Жилберт ждет нас у подножия лестницы, — сказал Беренгер. — Можете снять монашескую рясу, дон Жилберт, — сказал он. — Хотя она вам идет.

— Боюсь, что я был бы плохим монахом. К тому же после всех этих бед я намерен жениться, чтобы оставить законного наследника моего состояния, — сказал он.

— Полагаю, вы поступаете правильно.

— Я должен покинуть вас, господин Исаак, — сказал Жилберт. — У меня нет слов, чтобы достаточно красноречиво выразить вам свою благодарность за то, что вы спасли мне жизнь — и мою руку, которая так пострадала. Я буду благодарить всех вас, пока я жив.

— Позвольте мне осмотреть руку еще раз, прежде чем вы покинете нас, дон Жилберт, — сказал Исаак. — Снимите повязку.

— Господин, — сказал Юсуф, — солнце уже почти у самого горизонта. Госпожа…

— Пора. Юсуф, ты можешь помочь ему заново перевязать руку.

Исаак аккуратно коснулся руки и ощупал кости.

— Они хорошо срастаются, — сказал он. — Еще несколько недель поберегите руку, и все окончательно заживет.

— Господин Исаак, в конюшне его преосвященства стоит гнедая лошадь моего дяди. Это отличное животное, и я оставляю ее Юсуфу. А госпоже Ракель я оставляю свою… — Он запнулся. — Свою благодарность и надежды, что она будет счастлива.

— Я передам ей, когда она будет готова услышать это. Но не сейчас. Еще рано.

— Вы удивительно проницательный человек, господин Исаак, — сказал Жилберт, повернулся и быстро пошел прочь.

— Господин, нам придется бежать.

— Тогда поспешим, Юсуф.

Ракель стояла посреди комнаты, у нее болела голова. Она очень устала, чтобы помогать по дому, и была слишком встревожена, чтобы лечь и заснуть. Ей казалось, что стены комнаты, такого привычного убежища в тревожные минуты, сдавливают плечи. Она бросила распаковывать вещи, вышла в пустой внутренний дворик и бесцельно бродила там, пока звонок колокольчика не возвестил о новом посетителе. Она быстро присела на край фонтана и решила дождаться Ибрагима, чтобы тот сам встретил незваного гостя, кем бы тот ни был.

— Госпожа Ракель сейчас во внутреннем дворике, господин, — любезно произнес Ибрагим, — у фонтана.

— Моя тетя решила, что вам не хватило времени, чтобы приготовиться к Шабату, — сказал знакомый голос. — Она послала вам это блюдо. Не знаю, что это, но запах очень приятный.

— Даниель! — воскликнула Ракель и встала.

Он поставил на стол блюдо, покрытое салфеткой, и повернулся к ней.

— Госпожа Ракель, — сказал он с церемонным поклоном. — Надеюсь, у вас все в порядке.

— У нас все хорошо. Пожалуйста, сядь, — добавила она, торопливо присаживаясь на скамью.

— Должно быть, вам жаль, что путешествие закончилось так скоро, — сказал он. — Я понимаю. Но мы были удивлены — приятно удивлены — вашим скорым возвращением. Нас это очень обрадовало, хотя, возможно, вы другого мнения.

— Даниель, я просто счастлива, что все закончилось, — сказала она, и ее глаза наполнились слезами. — Я так рада снова оказаться дома!

— Что случилось, Ракель? — спросил он, садясь рядом с нею, а затем снова быстро поднявшись. — С вами случилось что-то ужасное?

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, Даниель, — сказала она, опустив взгляд, — но так много всего случилось. Мы были вдали от дома.

— Я знаю. Это было трудно не заметить, — язвительно добавил он. — Расскажи мне о путешествии.

— Что тебе рассказать? Это было долго и утомительно. На нас дважды напали, в первый раз на нас напали разбойники, а во второй — жители гор, но стражники защитили нас. Мне пришлось ночевать в грязной комнате вместе с матерью и монахинями. Мне понравился дядя Джошуа, он очень милый старик, но тетя Дина — копия моей мамы, только ленивая. Что еще ты хочешь узнать?

— А твой кузен Рубен?

— О, Рубен… Он застенчив, неуклюж и очень домашний. И боится женщин. Он прятался всякий раз, когда я находилась поблизости. Он хочет жениться на девушке, которая его безумно любит, но тетя Дина решила, что у меня денег больше. Отец сказал, что она думает, что та девушка выгонит ее из ее дома, когда дядя Джошуа умрет. Но я подкараулила его рано утром, когда он завтракал, и сказала ему, что не хочу выходить за него замуж. Он вздохнул с облегчением.

Даниель засмеялся.

— Застенчивый и домашний? А я представлял его богатым и красивым.

— Если ты не веришь, спроси Юсуфа. Он опишет тебе его красоту. И я сомневаюсь, что он богат. Большая часть денег Джошуа отойдет его дочерям.

Выражение его лица снова стало серьезным.

— Но почему ты тогда выглядишь такой нестчастной.

— Почему ты так считаешь? — спросила она, вставая. — Я устала и измучена дорогой, ничего больше. — Она подошла к абрикосовому дереву и внимательно осмотрела его плоды, а затем снова вернулась и села на край фонтана.

— Произошло еще что-то, — сказал он. — Я вижу это по твоему лицу.

— Я изменилась, Даниель, — нетерпеливо сказала она.

— Но почему эта поездка сделала тебя несчастной?

— Я не знаю. Слишком трудно объяснить. Мне нравилось, как я живу, мои дни были заняты полезным делом. Я знала, кем я была. Но это оказалось неправдой. Я видела, что все вот-вот изменится, и я не знала, что делать. Во время этой поездки я многое узнала о себе. Я хочу быть той, какой я была прежде, до отъезда, но не могу. Я должна быть просто женщиной и отказаться от всего. — Слезы текли у нее по щекам, и она вытирала их рукавом.