Онлайн книга «Старосветские убийцы»
– Восемнадцать. – А говоришь, ожерелье у Северской давно. Барыне, небось, всего пару лет как служишь? – В десять лет я стала сиротой. Мадам и взяла меня. Еще месье Камбреме был жив. – Действительно давно. Мадам драгоценности любит? – Что вы? Терпеть не может! Говорит, одни вороны блестящее любят! Только для иноземных купцов надевала – богатством поразить. – Мари, – вступил в расспросы Тоннер. – А пана Шулявского вы знаете? – Да. Он после смерти месье Камбреме появился. Они с мадам были друзьями. – Любовниками? – не обинуясь уточнил Киросиров. Девушка, несмотря на смуглую кожу, зарделась. – Да, – смущенно произнесла она. – Но потом Шулявский пропал. А недавно явился сюда, в имение. Мадам его не приняла, угрожала собак спустить. Я удивилась, увидев его на свадьбе. Как он сюда попал? – Мост поджег, приехал к князю искать приют, – пояснил Терлецкий. – Поляк мне сразу не понравился, – признался Павел Игнатьевич. – Кстати, где он? Уехал? – В леднике. Его застрелили. – Какой ужас! – воскликнула Мари. – Мы подозреваем, что недавно он в Париже украл сережки, которые с этим ожерельем составляют комплект, – сообщил Терлецкий. В столовую ворвался Митя, который ходил проведать старую княгиню: – Анне Михайловне хуже. Скорее! Тоннер вскочил с места. В коридоре он едва не столкнулся с Николаем, тащившим упиравшегося мужика в тулупе. Следом за ними шел смотритель Сочин. У Анны Михайловны начинался второй приступ. Размахивая правой рукой, она громко кричала: – Катя, Катя, не убивай Васеньку! Катя, Катя! Я знаю, это ты! Пожалей! Глазьев уже делал кровопускание. "Четвертый покойник будет исключительно на моей совести", – попенял себе Тоннер. – Вот скажите, Павел Игнатьевич! Князь умер, а кто его наследник? – Появление Мити натолкнуло Терлецкого на интересную мысль. – Жена, – не задумываясь, ответил управляющий. – А если та сбежала или пропала? – Тогда мать! – Она при смерти. – Точно не знаю, – сказал Павел Игнатьевич доверительно, – но краем уха слышал, что завещание князя составлено в пользу господина Карева. – А это кто? – В пользу Мити, кузена, – пояснил Павел Игнатьевич. – У того и свое имущество имеется, наследство от матери. Деревенька в пятьдесят душ где-то в Нижегородской губернии. Николай затащил ямщика в столовую: – Лиходей доставлен! Киросиров подскочил к ямщику: – Ты сжег мост? Ямщик молчал. – Отвечать, когда спрашиваю! – Киросиров ударил несчастного в живот. Ямщик согнулся. Терлецкого страшно раздражала толпа людей в столовой. Прямо театр, а не следствие! – Господа! – Терлецкий встал и громовым голосом обратился к собравшимся. – С этого момента участие посторонних лиц в следствии прекращается. Покидать имение без моего разрешения нельзя. Прошу всех удалиться. – А ожерелье? – спросил Павел Игнатьевич. – У меня побудет! Управляющий дернул за рукав Киросирова. Федора Максимовича знать не знал, а тут такая ценность! Урядник успокоил: – Ручаюсь! Никуда не денется. – Может, лучше генералу доверить? – предложил Павел Игнатьевич. – Пусть у генерала, раз вам так спокойнее, – согласился Федор Максимович. Веригин повертел ожерелье в руках, размышляя, куда бы его спрятать? – Наденьте на шею, – предложил Роос, – как мой тесть из племени мунси. – В генеральских мундирах, – наставительно ответил генерал, – потайные карманы предусмотрены. А шею я для Андрея Первозванного берегу. Веригин расстегнул пару пуговиц и спрятал сверкающие камушки куда-то вглубь мундира. – А если Елизавета Петровна вернется, ей можно будет уехать в Петербург? – неожиданно спросил Павел Игнатьевич. Свою хозяйку он знал хорошо: если что задумала, сделает непременно! – Она мужа должна похоронить, если, конечно, не сама убила, – ответил генерал. Павел Игнатьевич решительно помотал головой и задал еще один вопрос: – А я могу ехать обратно в имение Бергов? Дела, знаете ли. Тут рядом. Понадоблюсь, только свистните – вмиг прикачу. – Вам, служанке и Пантелею Акимовичу можно вернуться в имение, – разрешил Терлецкий и повернулся к денщику генерала: – Уведешь ты арестованного, наконец? – За что меня арестовали? – возмутился Тучин. – Я дал исчерпывающие показания: все утро был у пруда! Если не верите слову дворянина – извольте съездить и спросить у Маши, назначала ли она мне свидание! – Молодой человек сжал кулаки и не двигался с места, сколько ни тыкал несчастный денщик его штыком! – Некогда, да и незачем, – ответил Федор Максимович. – Убийство Шулявского уже раскрыто, а остальные – нет. – Можно я съезжу? – вызвался Денис. – Не верю, что Сашка убил. Давайте с кем-нибудь, коль мне не верите! – Можно я? – спросил Роос. – Хочу прогуляться! – Валяйте, – обрадовался Терлецкий. Хоть пару часов без Рооса! Павел Игнатьевич тут же предложил: – Поехали вместе! Заедем к Растоцким, потом завезете меня с Мари, после сюда вернетесь. Карета у Елизаветы Петровны хорошая, аглицкая! – Решено, – обрадовался Денис. Они дружно направились к выходу. Удовлетворенный Тучин тоже сдвинулся с места, за ним поспешил денщик. Ямщик после удара в живот разогнулся с трудом. – Будешь говорить? – спросил Киросиров. – Господа, все свободны, – повторил Терлецкий. Пришлось и остальным разойтись. Генерал вышел на крыльцо – давно мечтал покурить; слуги вспомнили про свои обязанности. Гости разошлись по комнатам. – Ваше высокопревосходительство, – остановил Веригина Терлецкий. – Арестованных теперь двое: Тучин и ямщик-поджигатель. Справится денщик? – Я дворянин! – Тучин замер на полдороге. – Вместе с холопом сидеть не буду. – Николай, ты Тучина охраняй, а ты, Петька, – обратился генерал к денщику, – ямщика. Если жив останется. Сомнения Веригина имели основания – для пущей острастки Киросиров ударил теперь того в глаз. – Угомонитесь, урядник! – прервал экзекуцию Терлецкий и сам обратился к ямщику: – Вот что, любезный. Поляк сознался, что приказал сжечь мост, его слуга признание подтвердил. Будешь запираться, до конца жизни с каторги не выберешься. Сознаешься – лет пять всего просидишь. Выбирай! |