Книга Код Шекспира, страница 67 – Джон Андервуд

— Ах да, таинственный Апокриф. В этом списке было одно словечко, которое вертелось у меня на языке. «Апок.». Причудливое слово. Не припомню сразу, кто его придумал, кажется Флей. Да, пожалуй, именно так. — Блоджетт еще раз огляделся по сторонам. — Честно говоря, мне бы не хотелось сейчас покидать место преступления. Если вам не действует на нервы эта атмосфера сожженных Библий и старых манускриптов, то я бы предпочел остаться здесь. Кроме того, нам может потребоваться справочный материал, если, конечно, я сумею его найти.

Блоджетт откатил свое кресло подальше от места пожара и принес из задней части магазина стул для Джейка.

— Надеюсь, вас не смутит пепел в дополнение к саже, — со смехом сказал Блоджетт.

— Вовсе нет. — Джейк был слишком взволнован, чтобы сидеть, тем не менее он присел на край стола и открыл блокнот. — А вам никогда не казалось странным, что ученые с легкостью отвергали слабые пьесы Шекспира только из-за того, что они были совсем плохими, хотя на них стояло его имя?

Блоджетт фыркнул.

— Слабыми? Некоторые из них были просто бездарными.

— Тем не менее позднее те же самые ученые (или последователи, так, наверное, лучше выразиться?) охотно соглашались с тем, что он написал «хорошие» пьесы, к которым не имел никакого отношения, вроде «Перикла», «Эдуарда Третьего» и «Сэра Томаса Мора».

— Несмотря на то, что последняя пьеса считалась творением сэра Энтони Манди.

— Из чего следует, что имя Шекспира на книге еще ничего не значит.

— Это вы сказали, а не я. Но должен с вами согласиться. Здесь явно используются двойные стандарты.

— Так почему же никто не усомнился в правдивости Кварто и того же Первого фолио?

— Потому что они есть, и все. Потому что нам так всегда говорили. По той же самой причине, по которой истинные верующие воспринимают Библию буквально или кладут поклоны в сторону Мекки. Не существует никакого объяснения вере.

— Так вы считаете, что Шекспир — это религия?

— Ну, настолько далеко я не захожу. Однако речь может идти о слепой вере — так я бы мог сказать.

— Но почему именно это имя, забудем сейчас обо всех его достоинствах, дает такие основания для веры?

— Быть может, все дело в том, что Шекспир есть воплощение мечты обычного человека?

— Мечта обычного человека, — повторил Джейк, записывая его слова в блокнот. — Вы знаете, чем больше я размышляю на эту тему, тем больше мне кажется, что Шекспир — это что-то вроде фирменной марки.

Блоджетт удивился.

— В те времена понятия «фирменная марка» не существовало.

— Тогда почему так возмущался Роберт Грин? Он упрекал Шекспира в воровстве. Потом его имя появилось на «Венере и Адонисе» и на пьесах в Кварто. А теперь дело дошло до главного — этого Апокрифа. Это единственное объяснение.

Блоджетт поджал губы.

— Доктор Льюис и я беседовали на эту тему. Он считал, что может быть лишь два рациональных объяснения Первому фолио: либо Шекспир был чудовищным плагиатором и в течение всей своей карьеры воровал направо и налево, либо он был вором, укравшим все работы одним махом.

— Так или иначе, но ему все сошло с рук.

— Вы хотите сказать, что существовала еще и третья возможность: он попросту купил все эти пьесы и стихи и поставил на них свое имя, как на товар? А затем убедил мир в своем авторстве?

— Корпорация «Шекспир», — пробормотал Джейк.

Блоджетт недоверчиво покачал головой.

— Все кристально ясно, если взглянуть с точки зрения аналогии с «вороном». Это напоминает мне Голливуд. Студии или продюсеры покупают сценарии, а потом объявляют их своими. Писатель, в особенности если речь идет об авторе литературного текста, оказывается в стороне, его заменяют, о нем забывают, и он в буквальном смысле исчезает. Особенно в прежние времена.

Блоджетт изучающе посмотрел на него.

— Это весьма радикальная идея.

— Но именно так все происходит в Голливуде. Почему не в Банксайде? И тогда все сразу становится понятным.

— Ну, в те дни не было такого понятия, как «закон об авторских правах». Труппа была заинтересована в том, чтобы пьесы оставались в театре и чтобы не было «пиратства». А потому пьесы нередко покупали на имя труппы. — Он встал и потянулся. — А как вы продвигаетесь с остальной частью списка?

Джейк положил список на стол, и они вместе принялись его изучать. Дознание больше не вызывало сомнений, и Блоджетт согласился относительно «Венеры и Адониса».

— Значит, осталось расшифровать последние три записи. Что-то есть в Ламбетском дворце. И та книга, о которой я у вас спрашивал, помните? Кажется, ее написал Кельвин Гоффман?

— Да, спасибо, что напомнили. Я нашел экземпляр, но куда-то засунул листок с вашим телефоном. Однако книга довольно дорогая.

— А вы ее полистали?

— Извините, мне было некогда.

— Ну ладно, так где же она? — нетерпеливо спросил Джейк.

На лице Блоджетта появилось лукавое выражение.

— Я ее продал. Сегодня утром.

— Наверное, вы шутите.

Блоджетт торжествующе усмехнулся.

— Очень привлекательной и настойчивой молодой женщине. Удивительное совпадение, у вас с ней общая…

— Мелисса? Она была здесь? — Джейк улыбнулся и покачал головой. — Ловкая чертовка.

— Ну, я не знал, когда вы появитесь. Ведь после вашего предыдущего визита прошло несколько дней.

— Не имеет значения. А завтра вы здесь будете? Я расскажу вам, что написано в книге.

— Если того захочет Бог.

Джейк надел пальто и вышел на холод — и тут же обратил внимание на припаркованную на противоположной стороне улицы, в зоне, где стоянка была запрещена, машину с тонированными стеклами. Джейк не сомневался, что уже видел ее прежде. Отбросив всякую осторожность, он перебежал через дорогу и постучал в окно.

— Ладно, открывайте! — закричал Джейк.

Ответа не последовало. Тогда Джейк ударил ногой по дверце.

— Какого дьявола вам нужно? — прорычал разъяренный круглолицый мужчина, которого Джейк никогда не видел прежде.

— Извините, я ошибся, — пробормотал Джейк и отчаянно покраснел.

Он повернулся и торопливо зашагал прочь, бросив незаметный взгляд в сторону магазина — оставалось надеяться, что Блоджетт не видел его глупой выходки.

Сидевший внутри машины круглолицый мужчина достал сотовый телефон и набрал номер.

— Он вышел из магазина, но, боюсь, он меня засек, — сообщил он напряженным голосом. — Вы хотите, чтобы я продолжал следовать за ним?

— Нет, — ответил Наблюдатель, который заканчивал трапезу в одном из соседних ресторанов. — Он идет домой, чтобы поговорить с дочерью.