Книга Тайна старой знахарки, страница 94 – Сандра Лессманн

— Пока не знаю. Но не успокоюсь до тех пор, пока не вытащу вас отсюда.

Иеремия заметил, что Ален подозрительно часто прикладывает ладонь ко лбу и утомленно прикрывает глаза. Он с обеспокоенностью заметил, что лицо его друга горит.

— Голова болит? — осведомился он.

Ален в изнеможении кивнул:

— Просто раскалывается на части.

Дотронувшись до его лба, Иеремия невольно отдернул руку. На мгновение лицо его исказил ужас.

— Да у вас горячка… — сдавленно произнес он. — Вы подхватили тюремную горячку!

В ответ Ален лишь беспомощно улыбнулся.

— Я знаю. Знал еще тогда, когда вы спросили про вшей. Я и заразился от того самого бродяги — вы ведь не станете с этим спорить?

— Нет, не стану. Ничего, вы и ее одолеете!

Ален покачал головой:

— Где там, живым мне отсюда не выбраться.

Иеремия почувствовал, как страх железным обручем сдавил грудь. Схватив Алена за плечи, он посмотрел ему прямо в глаза:

— Я вас не оставлю. День и ночь буду за вами ухаживать, если потребуется, слышите? Умереть здесь я вам не дам! Обещайте, что и вы не сломитесь!

Слова иезуита растрогали Алена. Как он был благодарен ему за дружбу, невзирая на все их размолвки последних месяцев.

— Буду стараться, — пообещал он.

На следующий день Алену стало еще хуже. Он почти не спал, несмотря на усталость предыдущего дня. Боль во всем теле усилилась, став просто нестерпимой, а стоило ему попытаться встать на ноги, как все вокруг вихрем закружилось. Несчастного бил озноб, сменявшийся жаром. Ужасно хотелось пить, но аппетит отсутствовал — изнуренный рвотой желудок не принимал ничего.

Риджуэй апатично лежал на кровати. Приходилось беречь силы. Он отчетливо услышал шаги, замершие рядом, но не было сил даже открыть глаза. Когда чьи-то пальцы стали впиваться ему в горло, он и не пошевельнулся.

— Ну вот и до тебя очередь дошла, Риджуэй!

Голос Мартина вывел Алена из оцепенения. Раскрыв глаза, он увидел перед собой перекошенное ненавистью лицо заклятого врага. Но страха не было.

— Поздновато ты выбрался сюда, — негромко произнес он в ответ. — Тюремная горячка тебя опередила. Так что особенно не хватайся за меня, а не то сам подхватишь заразу.

Мартен Лэкстон отдернул руку будто от огня и с ужасом уставился на Алена.

— Скотина проклятая! — рявкнул он, — Жариться тебе в аду!

Заметив презрительную усмешку на растрескавшихся губах лекаря, Мартин в испуге бросился наутек. Выбегая, он столкнулся с Джорджем Греем, и тот, удивленно обернувшись, посмотрел ему вслед. С озабоченным видом квакер подошел к нарам, где лежал Ален.

— Как твои дела, друг? Все хорошо?

Риджуэй кивнул.

— Что нужно было от тебя этому человеку?

— Хотел убить меня! А потом вдруг до него дошло, что и сам смертен, вот и убежал.

Грей опустился на стоящий рядом табурет, Иеремия попросил его приглядеть за Аленом на время своего отсутствия, и за это квакеру пришлось выложить тюремщикам деньги за пропуск на «господскую сторону».

— Твой друг очень о тебе беспокоится, — сказал Джордж Грей. — Он добрый человек. Жаль только, что католик.

Иеремия, который как раз вернулся, расслышал последнюю фразу квакера.

— А не слишком ли узко вы на все смотрите? — спросил иезуит.

Квакер чуть виновато улыбнулся.

— Я не желал оскорбить тебя, — стал оправдываться он.

Пока Иеремия осматривал Алена, Грей вдруг воскликнул:

— Вспомнил! Когда два года назад я впервые попал сюда, ты здесь отправлял мессу вместе с соратниками по вере. Значит, ты пастор. Что же, это меня не удивляет.

Взгляд Иеремии был красноречивее слов, и квакер, словно обороняясь, выставил руки вперед.

— Можешь не опасаться — обещаю сохранить это в тайне. Хотя вообще-то тебе нечего бояться — король взял под защиту тебя и твоих братьев по вере, а вот нас подвергает жестоким преследованиям.

— А что, среди инакомыслящих, вступивших в сговор с голландцами и подстрекающих к восстанию против короля, тоже встречаются члены Общества друзей? — осведомился Иеремия.

— Увы, это так. Но их мало, и все они безумцы, обратившие взоры к дьяволу. Свет Христов пронизывает всякого человека, и поэтому всякая жизнь — священна и неприкосновенна, а всякое насилие есть грех.

— В этом мы с вами едины.

— И все же вероучения наши весьма различны. В твоем слишком уж много уделено обрядам. А мы не признаем ни причастия, ни крещения, поскольку веруем в то, что всякая часть жизни священна. Ее не поделишь на святую и мирскую. И воскресенье для нас — не Воскресение Христово, поскольку каждый день принадлежит ему. И мы не празднуем Рождество Христово в декабре по примеру вас и англиканцев, потому как Христос ежедневно рождается в наших сердцах. И как можем мы выделять Тайную вечерю, отмечать ее ритуалами, ежели всякая трапеза, разделяемая нами с нашими братьями и сестрами, есть напоминание нам о ней?

Иеремия с интересом прислушивался к доводам квакера. Какими бы еретическими ни казались ему они, все-таки в них имелось рациональное зерно. Хоть они и не вели прямиком в рай, однако те, кто им следовал, по крайней мере не способны были на насилие в отношении ближнего своего.

Ален тронул друга за локоть. Даже сквозь одежду Иеремия чувствовал исходивший от Риджуэя жар.

— Прошу вас, Иеремия, исповедуйте меня, — попросил он пастора.

— Ален, говорю вам, вы выкарабкаетесь! — ответил ему на это Иеремия.

— Прошу вас!

Иеремия, не в силах противостоять желанию друга, согласился, и Джордж Грей вышел, оставив их одних.

Брендан после непродолжительной встречи с лордом Арлингтоном уже направлялся в конюшни, и тут в коридоре Уайтхолла его остановила дама. Ирландец был поражен, узнав ее — лицо было хорошо знакомо по миниатюрам.

— Миледи Каслмейн! — поклонился он в знак приветствия.

Барбара, наградив Брендана улыбкой, оглядела его с головы до ног.

— Вполне понимаю миледи Сен-Клер, которая по уши влюблена в вас, — сообщила она, поигрывая веером. — Вы излучаете обаяние, мистер Макмагон.

Ирландец и бровью не повел. Его ничуть не удивило, что эта придворная дама знает, кто он такой. При дворе все обязаны были знать всех.

— Судя по всему, вы не из ревнивцев, сэр, если ваша возлюбленная делит ложе с королем, а вам хоть бы что, — с явной иронией продолжала леди Каслмейн.

Брендан ответил ей недоверчивым взглядом. Ему стало ясно, чего от него хочет собеседница.

— В каком-то смысле, вероятно, даже почетно иметь в соперниках короля, но не лекаря же… — помедлив, продолжила рассуждения леди Каслмейн.