Книга Непогребенный, страница 49 – Чарльз Паллисер

– С ним должно быть покончено, – повторил я и взглянул на Остина, который по-прежнему ел глазами своего мучителя.– Любопытная фраза.

Остин неспешно кивнул.

– В чем суть заговора? – спросил я. Оба обернулись.

– Нет-нет, – вскричал старый джентльмен, – вам до поры до времени лучше ничего не знать. Но обещаю, что очень скоро вам все станет ясно!

В то же мгновение высокие стоячие часы в углу издали скрипящие звуки, словно прочищали горло, и тягуче пробили первую четверть.

Хозяин посмотрел на Остина.

– Не может быть! – воскликнул тот и вынул свои часы.

– Они спешат, – пояснил мистер Стоунекс.– Уж не знаю почему – все остальные часы в доме идут точно.

Остин обратился ко мне:

– Который, по-твоему, теперь час? Я вынул часы:

– Без минуты или без двух пять.

– То же и на моих часах. – Он обернулся к старому джентльмену.– Я не хотел бы полностью пропустить вечерню. Куртин еще не слышал орган, а с завтрашнего дня такой возможности уже не будет.

– Тогда вы можете уйти в половине шестого и застать конец службы.– Затем хозяин поднял руку и заговорил тише: – Сейчас половина одиннадцатого в то фатальное утро. Я поваренок.– При этих словах он, казалось, уменьшился в размерах и еще больше помолодел, в глазах появилось наивно-испуганное выражение. Внезапно он с силой ударил кулаком по столу, так что подпрыгнула посуда.– Вдруг кто-то заколотил в парадную дверь.– Вздрогнув, как мальчик-слуга, он робко двинулся туда.

У двери он выпрямился и снова сделался офицером. Рассказчик начал занимать меня больше, чем история, которую он излагал: слишком расходилась эта темпераментная, экспансивная личность с образом одинокого скряги, нарисованным Куитрегардом.

– Мальчик, где мои солдаты?

Съежившись от страха, мальчик пролепетал:

– В кухне, ваша честь.

– Позови их.

Мальчик торопливо засеменил туда. У двери он обернулся и словно бы вырос и растолстел; он вошел в комнату шаркающей походкой, со слегка пристыженным видом, одной рукой вытирая рот, а другой теребя прядь волос на лбу.

– Слушаю, сэр.

Каким-то чудом старый джентльмен вызвал и его напарника: поменьше ростом, но такого же пьяного. Офицер рявкнул:

– А где третий?

Солдат повернулся к своему невидимому напарнику, пожал плечами и ответил:

– Стоит на посту, ваша милость, как вы изволили приказать, у задних ворот.

– Отлично. А теперь слушайте внимательно. Армияроялистов приближается, чтобы атаковать наши позиции.

– Это вы придумали? – спросил я.

– От первого слова до последнего, – бросил хозяин через плечо.– Однако слухи такие шли, и им, похоже, верили.– Он продолжал: – У нас нет надежды удержать город, поэтому мы немедленно передислоцируемся в деревню, в нескольких милях от Турчестера; оттуда можно контролировать единственный мост через реку. Если мы сумеем там укрепиться, у парламента будет хорошая возможность отвоевать Турчестер. Деревня называется Комптон-Монахорум.– Старый джентльмен примолк и многозначительно посмотрел на меня.

– Где была усадьба настоятеля! – вскричал я.

Он не отозвался, но изобразил на лице выражение тупой сосредоточенности.

– Как нам поступить с его милостью настоятелем, сэр?

– Его мы возьмем с собой в качестве заложника. Я обернулся к нему:

– То, что вы описываете, взято из потерявшегося манускрипта?

– Да. Но там приводится только свидетельство поваренка. Он не всегда правильно оценивал увиденное и услышанное, а в данном случае уж точно заблуждался.

– Простите. Я не разделяю вашу точку зрения. Вся наша система правосудия основывается на предположении, что свидетели способны правильно излагать события.

– С этим я не спорю, – колко отозвался старый джентльмен.– Я лишь утверждаю, что временами они неверно их толкуют. Опираясь на свой разум и на знание того, что произошло в дальнейшем, я восстановил истинный ход событий. Наблюдайте и судите сами. Трое военных остались в комнате, а мальчик выскользнул за дверь, чтобы найти своего хозяина.

Раз или два боязливо оглянувшись на нас, он широкими шагами направился к двери. Затем выпрямился и сказал мне:

– За дверями кабинета он обнаружил вас, трясущегося от страха. Вы все подслушали – как и было задумано – и понимаете, что ваша жизнь, а также вашей жены и детей висит на волоске. Но как бежать и доставить их в безопасное место? Путь к задней двери лежит через эту комнату, а здесь полно солдат. Но даже если вы доберетесь до задней двери, у ворот, ведущих на площадь, поставлен часовой. Он открыл дверь, и мы перешли в холл.

– В этот миг кто-то стучит в окно. Вы открываете. Я заколебался, и он повторил подсказку:

– Вы открываете.

Я сделал вид, будто открываю створку окна, попутно заметив, что она приколочена гвоздями. Мне вспомнились слова Куитрегарда о том, к каким изощренным мерам прибегает старый джентльмен, дабы обезопасить себя от взломщиков.

– За окном находится Холлингрейк, – проворно шепнул хозяин, кивком призывая Остина включиться в игру.– На нем высокая шляпа и светло-красный плащ с высоким воротником. Вы радуетесь, видя его. В один миг вы забываете о своем недоверии к нему. Как быстро мы прощаем себе обиды, причиненные ближним, , когда возникает нужда в помощи последних! Вы просите помочь вам бежать, и Холлингрейк отвечает, что затем и явился.– Он помедлил, ожидая, что заговорит Остин. Однако мой друг ответил ему сердитым взглядом. Старик невозмутимо продолжал: – Холлингрейк влезает в окно и сообщает что-то очень приятное для вашего слуха.

Он замолк, но Остин не поддержал реплику.

– Он говорит, что разработал план вашего бегства. По его словам, часовой у задних ворот только что разрешил ему войти и, без сомнения, позволит беспрепятственно выйти. Вы мгновенно понимаете, что задумал казначей. Холлингрейк, соответственно, отдает вам свои, очень приметные, шляпу и плащ, и они с мальчиком помогают вам вылезти из окна. На задворках вашего сознания мелькает вопрос, чем таким тяжелым наполнены карманы плаща. Мальчик следит, как вы спешите мимо ни о чем не подозревающего солдата. Еще через несколько мгновений он видит, как я, офицер, и двое солдат выбегаем из дома вам вдогонку. Мы ожидали вашего появления!

– Я попался в ловушку! – мрачно произнес я.

– Минуты через две мальчик слышит ружейные выстрелы. Он выбегает на площадь: вы лежите в дверях клуатра, окруженный солдатами. Поблизости теснятся пораженные горожане. Я обшариваю карманы вашего плаща и – о стыд! – достаю несколько крупных драгоценных камней и предметы золотой утвари из собора. Я не верю собственным глазам. Показываю находку горожанам, они узнают драгоценности и ужасаются. Вы не можете произнести ни слова, но, истекая кровью, свидетельствуете свой позор.