Онлайн книга «Сумеречный Дозор»
|
— Пейте на здоровье, гости дорогие! Все понятно. Тоже под воздействием амулета. Все таки то, что Эдгар — Темный, накладывало отпечаток на его методы. — Спасибо. Уведомляй нас о всех, кто сел в Москве, но сходит по дороге, любезнейший, — принимая поднос, сказал Эдгар. — Особенно о тех, кто сходит не на своей станции, а раньше. — Будет исполнено, ваше благородие! — кивнул начальник поезда. Костя хихикнул. Я дождался, пока бедолага вышел и спросил: — А почему «ваше благородие»? — Откуда я знаю? — пожал плечами Эдгар. — Амулет настраивает людей на подчинение. А уж кого они при этом во мне видят: строго ревизора, любимого дедушку, уважаемого артиста или генералиссимуса Сталина — это их проблема. Этот, видать, Акунина начитался. Или старых фильмов насмотрелся. Костя снова фыркнул. — Ничего веселого в этом нет, — разозлился Эдгар. — И ничего ужасного — тоже. Максимально щадящий для людской психики метод. Половина историй о том, как кто-то Якубовича в машине подвозил или Горбачева без очереди пропустил — следствие таких вот внушений. — Да я не о том смеюсь, — объяснил Костя. — Представил вас в форме белогвардейского офицера… шеф. Внушаете уважение. — Смейся, смейся… — наливая себе кофе, сказал Эдгар. — Как там компас? Я молча положил записку на стол. Сумеречный образ завис в воздухе — круглая чаша компаса, лениво крутящаяся стрелка. Налив себе чая, я сделал глоток. Чай был вкусным. От души заварен, как и положено для «высокоблагородия». — В поезде, паршивец… — вздохнул Эдгар. — Господа, я не скрываю от вас альтернативы. Либо мы берем преступника, либо поезд будет уничтожен. Вместе со всеми пассажирами. — Каким образом? — деловито спросил Костя. — Есть варианты. Взрыв газопровода рядом с составом, случайный пуск боевой ракеты с истребителя… в крайнем случае — ракета будет с ядерной боеголовкой. — Эдгар! — мне очень хотелось поверить, что он сгущает краски. — Здесь минимум полтысячи пассажиров! — Чуть больше, — поправил Инквизитор. — Этого нельзя делать! — Нельзя упустить книгу. Нельзя допустить, чтобы беспринципный Иной сотворил себе гвардию и принялся перекраивать мир на свой вкус. — Но мы же не знаем, чего он хочет! — Мы знаем, что он не колеблясь убил Инквизитора. Мы знаем, что он очень силен и преследует какую-то неизвестную нам цель. Что он забыл в Средней Азии, Городецкий? Я пожал плечами. — Там есть ряд древних центров силы… — пробормотал Эдгар. — Какое-то количество бесследно пропавших артефактов, некоторое количество плохо контролируемых территорий… А что еще? — Миллиард китайцев, — внезапно сказал Костя. Темные уставились друг на друга. — Да ты совсем с ума сошел… — неуверенно произнес Эдгар. — Миллиард с лишком, — насмешливо уточнил Костя. — Что, если он собирается через Казахстан рвануть в Китай? Вот это будет армия! Миллиард Иных! А еще есть Индия… — Иди ты в пень, — отмахнулся Эдгар. — Даже идиот на такое не решится. Откуда Силу будем брать, когда треть населения превратится в Иных? — А вдруг он — идиот? — не унимался Костя. — Вот потому мы и пойдем на крайние меры, — отрезал Эдгар. Они говорили всерьез. Без малейших сомнений — можно ли убивать этих зачарованных проводников, толстощеких командировочных, ехавшую в плацкартах бедноту. Надо — значит, надо. Фермеры, уничтожающие заболевший ящуром скот тоже переживают. Пить чай как-то расхотелось. Я встал, вышел из купе. Эдгар проводил меня понимающим, но ничуть не сочувственным взглядом. Вагон уже затихал, готовился ко сну. Некоторые двери в купе еще были открыты, кто-то маялся в тамбуре, ожидая пока освободится туалет, откуда-то доносилось зваканье стаканов, но большинство пассажиров было слишком утомлено Москвой. Я вяло подумал, что по всем канонам мелодрамы по коридору сейчас должны носиться ангелоподобные детишки с невинными личиками. Чтобы я полностью проникся чудовищностью предложенного Эдгаром плана… Детишек не было. Вместо них из одного купе высунулся толстый мужик в линялом трико и обвисшей майке. Красная, распаренная морда уже оплыла от принятого спиртного. Мужик вяло посмотрел сквозь меня, икнул — и спрятался обратно. Руки сами полезли за плеером. Я воткнул пуговки динамиков в уши, вставил наугад диск и прижался к стеклу. Ничего не вижу, ничего не слышу. И уж ясное дело — ничего не скажу. Раздалась негромкая лиричная мелодия и тонкий голос запел: Ты не успеешь ринуться в кусты, На свете нет прекрасней красоты Чем абстиненция морфинного генеза… Да это же Лас, мой знакомец из «Ассоли». Тот диск, что он дал в подарок. Усмехнувшись, я сделал звук погромче. Вот это то, что мне сейчас нужно… В астрал вернутся, детские черты. Из нашей крови выплавят железо, На свете нет прекрасней красоты Чем абстиненция морфинного генеза… Тьфу ты, пропасть… Вот ведь панк из панков. Это даже не Шнур с его развеселыми матюками… Чья-то рука похлопала меня по плечу. — Эдгар, каждый расслабляется по-своему, — пробормотал я. Меня легонько пихнули под ребра. Я обернулся. И остолбенел. Передо мной стоял Лас. И довольно лыбился, приплясывая в такт музыке — все-таки, я сделал звук слишком громким. — Приятна, е-мое! — с энтузиазмом воскликнул он, едва я стянул наушники. — Вот так идешь по вагону, никого не трогаешь, а тут твои песни слушают! Ты что здесь делаешь-то, Антон? — Еду… — только и смог я выдавить, выключая плеер. — Правда? — восхитился Лас. — Никогда бы не подумал! А куда едешь? — В Алма-Ату. — Надо говорить «в Алматы»! — наставительно сказал Лас. — Хорошо, продолжаем разговор. Чего не на самолете? — А ты чего? — я наконец-то сообразил, что происходящее напоминает мой допрос. |