Книга Женская хитрость, страница 32 – Пола Льюис

Фрэнк осторожно взял ее исхудавшие, почти прозрачные руки в свои. Руки были ледяные. Джейн молчала, зябко поеживаясь, и только смотрела на него большими глазами с темными полукружиями под ними.

— Мне все известно, дорогая. Я знаю о ребенке. И хочу разделить с тобою эту боль. Я тоже страдал, но мои страдания ничто по сравнению с твоими.

— Фрэнк, ты, правда, страдал?

— Клянусь!

— Я так сильно хотела его, нашего малыша! Если бы ты был со мной… этого бы не случилось!

— Прости, прости меня, любимая!

— И когда я… потеряла его…

Не зная, как успокоить Джейн, Фрэнк посадил ее на колени и, словно творя заклинания, шептал ей, гладя спутанный шелк золотистых волос.

— Ничего, ничего, моя милая. Теперь мы вместе, мы молоды, перед нами долгая жизнь. У нас будет много счастья… и… много детей.

— Ты… ты говоришь правду?

— Конечно, девочка.

— Я не знала… как ты отнесешься к моей беременности…

— Я был бы счастлив. Но это я виноват, я был беспечен, как обезумевший от желания мальчишка.

— Я пыталась связаться с тобой… хотела сказать о ребенке. Я думала… ты имеешь право знать.

— Ты могла бы пойти к Уильяму. Он бы все понял.

— Я боялась, а вдруг дядя поведет себя так же, как отец. — Она содрогнулась. — Мне кажется, у меня не осталось к нему никаких чувств. Каждый раз, встречаясь с ним, я думала только о том, что он сделал с тобой и со мной. А потом, когда я узнала о ребенке, то твердо решила убраться подальше. Ради ребенка.

Джейн крепко прильнула к груди Фрэнка и сжалась в комочек, пытаясь укрыться в его объятиях. Он убрал прядь волос с ее бледной щеки.

— Господи, Джейн, почему ты не рассказала мне о том, что произошло между тобой и отцом? Я бы все уладил. Тебе не пришлось бы сражаться за меня. Да еще в одиночку!

— Фрэнк, я так за тебя боялась!

— И все же виноват только я, я один. Мне следовало бы догадаться, что тобой управляет чужая воля, что ты… не способна на коварство. Но глупая гордость лишила меня разума. Я не бросился за тобой, а стал ждать, когда ты придешь ко мне, прости меня, если можешь.

— Нет, нет! Не вини себя, Фрэнк. Есть только один виновник — Мартин Ренкли, мой бывший отец.

— Джейн, все гораздо сложнее: иногда настоящее так тесно переплетается с прошлым, что их трудно разорвать. Совсем не тебя пытался наказать твой отец. И даже не меня.

Джейн подняла на него недоуменный взгляд.

— Не меня и не тебя? Кого же еще?

— Твою мать.

В глазах Джейн застыло то же вопросительное выражение.

По-прежнему сжимая Джейн в своих объятиях, Фрэнк рассказал ей все, что узнал от Уильяма.

— Бог мой! А я-то думала, он не женился во второй раз, потому что… обожал свою покойную жену. Мне казалось, ему тяжело вспоминать о ее ранней смерти и больно видеть, как я похожа на нее.

— Он и любил твою мать, хотя и не сознаваясь в этом, а потом перенес все чувства на тебя. И воспитывал тебя так, как считал нужным — подавляя твою свободу, навязывая свои понятия. Но он не сломил в тебе личность.

— Мне… мне его даже жаль.

— А мне нет, — твердо сказал Фрэнк. — Думаю, пройдет немало времени, прежде чем я прощу его. Он не только заставил пройти тебя через нравственные муки, он… виновен в гибели нашего ребенка.

Джейн почувствовала, как потеплело у нее в груди, когда она услышала это короткое словечко «наш». Она ласково провела рукой по его небритой щеке, пропыленным волосам, впервые заметила измятую несвежую одежду.

— Как ты разыскал меня?

— Это длинная история. Когда-нибудь я расскажу тебе, но не сейчас. Очень уж я устал.

Янтарные глаза, омытые слезами радости, по-прежнему не отрывались от его лица.

— Отдохни, — ласково сказала Джейн.

— А ты больше никуда не исчезнешь? — всерьез, с искренней тревогой спросил он. — Никогда?

— Никуда и никогда.

Он вытянулся на узком диване. Джейн села рядом и положила руку ему на лоб. И, охваченный всепоглощающим чувством покоя и нежности, Фрэнк закрыл глаза.

Первые несколько дней Джейн наслаждалась трогательной заботой, которой окружил ее Фрэнк. Ночные кошмары наконец отступили, жизнь обретала смысл. С каждым днем она крепла и увереннее смотрела в будущее, в котором неизменно видела себя рядом с Фрэнком. Но, странное дело, лежа рядом с любимым, она чувствовала его… Джейн не находила нужного слова: отчужденность? отстраненность? Ей не хватало его безумных объятий, бурных ласк — страсти, которая когда-то в нем кипела.

Только ночью он превращался в прежнего Фрэнка, неистового, ненасытного любовника. Джейн часто просыпалась, ощущая чувственное прикосновение его рук, но, увы, он спал или… притворялся спящим.

Она не знала, как разбудить в нем желание, как дать ему знать, что она все та же Джейн, которая хочет его. За что это новое испытание? Она потеряла отца, потеряла ребенка, а теперь, казалось, теряет любимого, хотя он неизменно находился рядом.

Однажды утром Джейн приоткрыла сонные глаза и встретила взгляд Фрэнка. Прежний взгляд! Страстный, нетерпеливый, ищущий!

Сильным движением Фрэнк привлек к себе Джейн, запрокинул ее голову и поцеловал. Его губы пылали, от него исходил неистовый чувственный жар. Господи, она, ее тело по-прежнему желанны и необходимы ему.

Сгорая от желания, она сорвала с себя ночную рубашку и в сладкой истоме припала к его мускулистому телу, жадно, торопливо лаская его.

— О Джейн, — простонал Фрэнк, — ты действительно так сильно хочешь меня?

— Да, да, да… — шептала она, продолжая ласкать его.

— Скажи мне это еще раз, Джейн. Прошу тебя, повтори, повтори!

— Я хочу тебя, — проговорила она, без стеснения, без робости, с откровенным бесстыдством зрелой, жаждущей женщины. — Я хочу тебя всем своим существом.

— Джейн, я дам тебе все, все, что во мне есть. Но я боюсь себя, боюсь быть слишком напористым, агрессивным, я страшился этого все те долгие ночи, что лежал без сна рядом с тобой, — признался Фрэнк. — Ты такая нежная, пленительная… я просто схожу с ума.

— Ох, Фрэнк, как я истосковалась по тебе, по твоим губам, рукам, твоему телу…

На этот раз он не торопился. Он долго и нежно ласкал желанное тело, скользя губами по самым потаенным его уголкам. Он сознательно длил и длил то ощущение высшего блаженства, которое источало ее тело под его нежными требовательными пальцами.

Джейн, охваченная экстазом, с восхищением смотрела на волнистые темные волосы, дымчато-серые, светящиеся страстью глаза, на тени от мягких густых ресниц, любовалась налившимися силой мышцами его рук и груди, упругим плоским животом.