Онлайн книга «Наследство последнего императора»
|
– Поезд – очень тесное место. Теснее, чем на корабле. – Да, тесное… – согласился Яковлев. – Павел Митрофанович! А что – вас есть семья, родные? – Семьи нет, – ответил матрос Гончарюк. – Долгой оказалась моя служба – вы правильно сказали, Василий Васильевич. Сначала царю, потом Временному правительству. Теперь вот народу хотел послужить, да вот какая штука повернулась… Я так думаю, – решительно заявил он, – вам нужен помощник – хотя бы до какого-то спокойного места. А то ведь Евдокии Федоровне будет с каждым днем все труднее. Яковлев и Новосильцева переглянулись и оба одновременно смущенно улыбнулись. Николая, Александру и Марию посадили на заднее сиденье паккарда. Впереди рядом с водителем сели Голощекин и член исполкома Дидковский. Грузовики следовали за ними не отрываясь. Проплутав переулками, и выезжая кое-где на чужие огороды, автомобили выскочили на Вознесенский проспект, идущий под уклон и остановились на углу Вознесенского переулка у небольшого двухэтажного дома, окрашенного белой известкой. Его владелец, инженер Ипатьев, выехал по предписанию чека всего два часа назад. Теперь плотники торопливо обносили двухметровым острогом дом и садовый участок. – Гражданин Романов! – скомандовал Голощекин. – Выходим! Дом особого назначения – вам сюда! Первый вышла Мария, за ней Николай. Он медленно и осторожно помог выбраться Александре. На небольшой площади перед домом собралась толпа. Из дома вышел комендант Авдеев – тот самый, тобольский. – Ага! – удовлетворенно заявил он. – Сатрап Николай Кровавый уже здеся? Как мы их ждали! Места не находили. В толпе раздались хохот, крики, ругань. Зеваки плотной группой медленно придвигались к острогу. – Чрезвычайка! – крикнул Голощекин. Голос у него неожиданно сорвался. – Чего смотрите?! – сипло добавил он. – Разогнать! Солдаты защелками затворами винтовок, один выстрелил в воздух, и площадь мгновенно опустела. Самые смелые из зевак забежали в подворотню противоположного дома и продолжали оттуда наблюдать. Николай, Александра и Мария стояли у входа в дом. Часовой их не пропускал, пока Авдеев о чем-то вполголоса совещался с Голощекиным и Белобородовым. Чуть в сторонке сгрудились Боткин, Трупп, князь Долгоруков, повар Седнев, камердинер Чемодуров и Демидова. Авдеев взял какую-то бумагу у Белобородова и стал из нее читать: – По постановлению советской власти, Николай Романов и все члены его семьи будут находиться в Екатеринбурге, в доме особого назначения, вплоть до особого распоряжения. Комендантом буду, значит, я самый! А теперь проходим по одному. Сначала идет… – он посмотрел на Николая, – бывший царь, враг всего трудящегося народа Николай Кровавый. Пошел! Николай пошатнулся. Мария с ужасом увидела, как на голове отца, на виске, медленно побелела прядь волос. Часовой взял отца за плечо и легонько толкнул через турникет. Николай споткнулся, но устоял. – Теперь бывшая императорша и дочка ейная! – крикнул Авдеев. Александра проковыляла мимо часового, опираясь на руку Марии. – А теперь говорю для царских холуев: кто сюда войдет – тот уже будет арестованным. Так что советская власть дает вам выбрать. Но сначала подумайте – нужно вам сюда или на свободу! Первым приблизился Боткин. – Ты кто есть? – спросил Авдеев. – Леб-медик Боткин Евгений Сергеевич. – И ты хочешь в тюрьму? – спросил Авдеев. – По своей воле? Так ведь отсюдова можно уже и не выйти! Ну? Идешь? Боткин молча кивнул. – Проходь, арестант Боткин! – хлопнул Авдеев доктора по плечу так, что у него слетело пенсне. – Следующий… Ты хто? – Гофмаршал князь Долгоруков. – В сторону! – приказал Авдеев. – Но я тоже… Вы же только что сказали – добровольно… – Оглох, князь хренов?! Сказано тебе – в сторону! А ты кто будешь? – обратился он к Труппу. – Работник Алоизий Трупп. – Как? – не понял Авдеев. – Алоизий Трупп. Комнатный работник. – Труп? Уже?! И Авдеев расхохотался. Алоизий Трупп стоял неподвижно, сохраняя каменное выражение лица. – Ну, – заявил Авдеев, отсмеявшись, – трупом ты еще не стал, нас не обманешь. Но обещаю, что когда-нибудь в него превратишься. Пошел! Трупп быстро прошел через турникет. – Ты? – указал пальцем Авдеев на Демидову. – Кто есть? Демидова с высоты своего могучего роста презрительно глянула сверху вниз на плюгавого Авдеева. – Я есть гражданка Демидова Анна Стефановна! А ты, сукин сын, на меня пальцем не указывай! – Кто по занятию будешь? – Да уж не паразитка с наганом, как кое-кто здесь, передо мной стоящий! – отрезала Демидова. – Я рабочий человек! А вот кто ты есть и по какому праву мне вопросы задаешь, еще не знаю! – Не слышала? Глухая? Я есть комендант Дома особого назначения! Будешь подчиняться мне. – Хрен ты собачий, а не комендант, если так позволяешь себе с людями разговаривать! – презрительно отчеканила Демидова. Авдеев опешил. – Ты что, не понял меня? – осведомилась Демидова. – Не слышал? Глухой, небось? Ну-ка, отвечай мне сейчас же! Глухой? – Не глухой!.. – машинально ответил Авдеев. – Ой, Нюта! – шепотом крикнула Мария. – Ой, Нюточка… не надо! Не надо злить!.. – Какой ужассс! – испуганно прошептала Александра. – Они сейчас нас расстреляйт… – Веселая ты бабенка, как я погляжу! – мрачно заявил Авдеев. – Ну, мы с тобой потом отдельно познакомимся. Ты еще узнаешь, кто я такой… близко узнаешь. Пошла во двор, корова! Ну! Быстро! Демидова медленно и величаво прошла мимо часового. Чемодуров был пропущен без вопросов. Долгоруков и Седнев остались за забором. Мария успела увидеть, как обоих солдаты сажали в грузовик, подталкивая стволами карабинов. Больше Романовы никогда не увидят ни того, ни другого. Долгоруков и Седнев будут без всякой причины и обвинения расстреляны в екатеринбургской тюрьме. Их тела обнаружат за городом солдаты Колчака. Арестованные поднялись на второй этаж по широкой скрипучей лестнице, от которой остро пахло паркетной мастикой. На площадке стояло чучело медведицы с двумя медвежатами. – Направо! – приказал Авдеев. Они прошли узким коридором через людскую в большую комнату, оказавшейся проходной. За ней была еще одна – большая угловая в четыре окна. – Здесь – вы! – Авдеев сказал Николаю. – И жена ваша, и дочка. Там, в людской, будет лекарь или кто-нибудь еще, кто хочет. Для этой работницы, – кивнул он в сторону Демидовой, – есть еще свое место – около столовой. |