Онлайн книга «Каникулы строгого режима»
Евгений поведал о происшествии в карантине, закончив рассказ на лирической ноте: — Короче, Серега, если товарищ Сумрак не вернется по месту несения службы, мне там тоже ловить нечего… — Скорей всего, не вернется… Ему лет пять ДП [18] светит за вчерашнее. С переводом в другую колонию. Гладких уже рапорт накатал… А может, и тебя в другую зону перекинуть? Я могу договориться. — Какая разница? От перемены мест отсидки сумма срока не меняется. Что так зарежут, что эдак. — Ладно, придумаем что-нибудь, не тоскуй… Я с врачом договорился, он разрешение на твой переезд в Тихомирск только через пару недель даст. А то в тюремной больничке коньячку хрен дадут попить. Сергей поднялся со стула, вновь приковал Кольцова к койке. За забинтованную руку. Здоровая нужна, чтобы держать ложку и писать стихи, если вдруг посетит муза. Сумарокову хуже, он здоровой рукой прикован, на гипс наручники не налезли. Умрет голодной смертью. — Браслеты пока снимать не буду, извини… Вдруг какой мудила из управы пожелает на вас посмотреть. — Без проблем. А в сортир как? — Мужики в коридоре — крикни, они проводят. Что еще привезти? — Я подготовлю список на двух листах… Щетку зубную купи с пастой. И станков одноразовых. — Не вопрос. Выздоравливай.
К вечеру Сумароков пришел в себя. И даже сумел самостоятельно подняться и присесть на койку. Действительно, крепкий мужик. Другой бы после такой мясорубки неделю-другую в коме валялся под капельницами. Прогуляться по палате ему мешали наручники. Посмотрел незабинтованным глазом на Кольцова, узнал его. — Здорово, мент, — с трудом прошепелявил он. Странно, что вообще смог заговорить. Челюсть против сапог и дырокола, что лопата против танка. — А где это мы? В карантине, что ли? Судя по вопросу, память положенцу отбили не окончательно, раз он узнал Кольцова и вспомнил про карантин. Опер в двух словах рассказал про чудесное, практически сказочное спасение. — Благодарю, — прошептал Сумрак и снова рухнул на кровать. — Выпить хочешь? Коньяк есть. — Я не пью. — Да ладно… Я никому не скажу, если тебе со мной выпить западло. — Говорю ж, не пью… Совсем. Даже пиво… Чего у меня с потрохами, не слышал? — Ушиб мозга, челюсти, разрывы каких-то органов, перелом пяти ребер, еще чего-то там. Короче, салат оливье без майонеза. Глаз, кстати, тоже выбили. — Совсем? — Не спрашивал. Радуйся, что не оба… Радовать перспективой нового пятилетнего срока за дезорганизацию работы колонии Евгений Дмитриевич соседа по палате не стал. Тот ведь к дембелю готовился, а тут такая непруха… Не каждый выдержит. * * * Сергей навещал бывшего однополчанина каждый день, как мог подкармливал и подпаивал. Сумрак с Сергеем не здоровался и в разговоры не вступал, хотя командир «Тайфуна» попытался выйти на контакт и даже извиниться. — Ты пойми, мужик, меня втемную использовали. Кум позвонил, что в колонии бардак. Неповиновение. Мое дело маленькое — подавить. На тебя показал как на основного. А ты еще сопротивление оказал. — Иди ты к козе в трещину со своими извинениями, — прошепелявил положенец и отвернулся к стене. Его уже перековали. Чтобы не кормить с ложечки, сцепили ноги наручниками наподобие кандалов. С Кольцовым он тоже особо не общался и ни о чем не просил. Не о чем ему с ментом «коляски гонять». Лишь через неделю, когда начал передвигаться (прыгать) на своих двоих и более-менее внятно говорить, обратился с просьбой: — Слышь, мне позвонить надо. В Тихомирск, на волю. Перебазарь со своим корешом, может, разрешит от лепилы [19] брякнуть. Наверняка тут телефон есть. Кольцов просьбу выполнил, Сергей снял кандалы и отвел Сумарокова в кабинет к врачу, предупредив, чтобы тот не подбивал своих дружков-приятелей с воли брать штурмом больницу. — Не дрейфь, я с башкой дружу. Говорил Сумрак минут двадцать, Сергей дожидался в коридоре. Вышел положенец мрачнее прапорщика, страдающего похмельем, поблагодарил и вернулся в палату. Через три часа возле больницы остановилась авторитетная иномарка с тихомирскими номерами, и водитель передал охранникам два объемных пакета — «дачку» для Вити. Стражники, как требует строгая инструкция, осмотрели содержимое пакетов и изъяли запрещенные и подозрительные продукты: французский коньяк (запрещено!), английский чай (строго запрещено!), колбасу копченую отечественную (подозрительно!), нарезку рыбную норвежскую (сомнительно!), прибалтийские консервы (взрывоопасно!), бразильский растворимый кофе (перебьется!). Сумрак с безразличием, не разбирая, бросил пакеты на свободную кровать, кивнул Кольцову: — Хочешь, хавай… Сам он за весь вечер так и не притронулся к «дачке», ограничившись несколькими глотками минералки. Опер съел пару яблок и банан. Утром Сергей привез последние и не очень приятные известия. Вывел однополчанина на задний двор больницы, угостил сигаретой. Сидеть перед больничкой было бы неосмотрительно. Могли доложить, что командир «Тайфуна» нарушает должностные инструкции. — В зоне бригада прокурорская работает. Разбираются по поводу вашей заморочки. Вышкина хотели из отпуска отозвать, только с ним связи нет, он все телефоны отключил, чтоб не доставали. Меня вчера допрашивали. Гладких заявил, что начальство в известность не ставил, дескать, сам хотел бунтовщиков угомонить. Я его спрашиваю, кому ж ты тогда из кабинета названивал? Обстановку докладывал? А он — никому я не докладывал, послышалось, наверное, тебе. — Мутит он что-то… — Это точно. Следачка дело на твоего соседа возбудила по триста двадцать первой, за то, что ему по харе дал. Я соврал, что вы еще не оклемались. Как в Тихомирск переведут, приедет на допрос. Передай мужичку: пусть к очередной пятилетке готовится. Меньше не получит. Обрадуется, наверно. — Он-то, может, и обрадуется. Только я заскучаю. Сергей ничего не ответил. Как обеспечить Женьке безопасность, он пока не придумал. И вряд ли придумает. Даже перевод в другую колонию дело не такое простое. Хоть побег устраивай. Только куда отсюда убежишь? Найдут и довесок к сроку припаяют. Больший, чем сам срок. |