Онлайн книга «Каникулы строгого режима»
Возле вокзала он сошел с хлебовоза. Ближайший состав ожидался только через двое суток. Ничего, Казбек предусматривал подобный вариант. В Тихомирске жил один из шнырей. Недавно откинулся. Шаман запомнил его адрес. Отсидится там. Паспорта у него пока не имелось, только справка об освобождении и проездное «требование», по которому он мог взять билет на поезд. Что тут же и было сделано. Спросив у вокзального милиционера, как добраться до нужной улицы, он, не теряя времени, отправился на поиски. Поиски привели его к трехэтажной пещере, когда-то называвшейся домом. Казбек посмотрел на часы. Пять утра. Нормально. «Ваш кофе, господа…» Из господ дома оказалась старушка-мать, напрасно ждавшая сына домой. — Нету Генки! У бабы своей второй месяц пьянствует. — А кто у нас баба? — Галька Потемкина! Уборщица в промтоварах. Улица Правды, дом девять. — Это далеко? — Рядом, минут десять. — Благодарю. Баба — это хорошо. У бабы наверняка и подружка найдется. Скрасит ожидание. Уж очень он соскучился по женскому организму. Дом Потемкиной встретил Шамана примерно так же, как три недели назад встречал Виктора Сергеевича Сумарокова. Запахом перегара и плесени. Правда, сами его обитатели оказались трезвыми. — Шаман?! — обалдел Генка. — Он самый. Здорово. Откинулся сегодня. Перекантоваться надо. Пару дней. Не дожидаясь приглашения, Шаман прошел в комнату. Генка на зоне был у него шнырем, нечего и спрашивать. Разбуженная Галина накинула халат. — Здравствуйте. Генка представил Галине Шамана, сказал, что тот поживет у них два дня. В Лизкиной комнате. Галина не возражала. Казбек бросил мешок, сел за стол. — Выпить нету? За освобождение. — Нет, Казбек, — развел руками Генка, — сами страдаем. — Что, совсем ничего? — Ни грамма. — Ладно, — Казбек достал из куртки сотню и кинул на стол, — сгоняй куда-нибудь, возьми. Отметим. — Сгонять-то сгоняю, — замялся бывший шнырь, — только пить я не буду. Нельзя. — Чё, заболел? — Хуже… Сумрак сказал, не завяжу пить, убьет, — чуть не плача, пояснил Генка, — вон, грудянку отбил, до сих пор саднит. На ножик чуть не посадил. Еле увернулся. А стол испортил. Казбек вытаращил свои восточные глаза: — Чё ты гонишь?! Какой Сумрак? — Обыкновенный. Витя, — Генка потер ладонью ушибленный купол, — у Лизки он, вон у дочки ее, воспитателем в отряде. — Н-не понял. На бабскую зону загремел? — Да в пионерском! Лагерь тут под Тихомирском. Вот он там и кантуется с детишками. Шаман попробовал проанализировать ситуацию, но не смог. Пионерский лагерь, воспитатель, Галькина дочка… Бред! — Не гони фуфло! — За базар отвечаю. Не веришь, съезди в лагерь и посмотри. Тут недалече. Генка не боялся закладывать Сумрака. Угроза намотать кишки на кулак осуществилась, если бы он сдал положенца ментам. А Шаману можно, Шаман свой. К тому ж на ножах они промеж собой. Глядишь, Шаман за Генку поквитается. И снова можно будет бухать. — Точно, — подтвердила Галька, — там он. Лагерь «Юнга» называется. Воспитатель шестого отряда. У дочки моей. Шашни еще с одной крутит. Танькой. Училкой из лицея. Шаман не стал делать предположения и строить версии насчет того, как Сумрак оказался в лагере. Главное, он там. Вряд ли эти врут, парами с ума не сходят. Он, конечно, съездит, понаблюдает со стороны, но похоже на правду. И это очень даже на руку. Потому что Шаман знал немножечко больше, чем остальные. «Что ж, Витя, теперь покалякаем по-взрослому. Тема есть интересная. Отлично! Это я удачно зашел!» — Слышь, у вас тут с Закавказья кто-нибудь живет, — спросил Казбек у Генки, — земляки мои? Из братвы? — На рынке надо спросить. Наверняка есть. Где вас только нет… — Спросишь и сведешь с ними. — Лады… За водкой-то бежать? — Беги. Я тебя «развязываю»… * * * Паспорта пришли на неделю позже, чем предполагал Сумрак, в первую субботу августа. Их привез Сергей, чей адрес он продиктовал Паше. К паспортам прилагался достойный денежный довесок. Разумеется, в паспортах стояли другие фамилии, которые сильно отличались от настоящих. Года рождения тоже разнились. Но это было неважно. Главное, что дорога открыта. — Благодарю. — Сумрак забрал у Сергея документы. — Как думаешь, настоящие? — Ну, если не считать фамилии, то да. — Здорово! Я, если честно, и не думал, что ксивы так быстро можно слепить! — Коррупция… Ей спасибо. Виктор Сергеевич почти бегом возвратился в отряд. Кольцов тоже только что вернулся из библиотеки, где пытался найти что-нибудь по организации конкурса «А ну-ка, девочки!». Ничего не нашел. А конкурс на носу. — Все, можешь не искать, — обрадовал его воспитатель, — ксивы готовы — отчаливаем! Он торжественно вручил паспорт напарнику. — Деньги тоже есть. Завтра смотаемся в город, приоденемся. Мы теперь при документах, бояться некого! Заодно возьмем билеты до Москвы. Или ты в Ленинград рванешь? — Не знаю пока, — растерянно ответил Кольцов, — у нас завтра турнир по баскетболу, физрук просил помочь. Посудить. — На хрен тебе этот турнир?! Всё! Свобода!.. Руки в ноги — и в столицу! Не врубаешься, что ли? — Врубаюсь… Перед Зинаидой неудобно. Обещали до конца смены. Ленка одна не справится. — Что значит «неудобно»? Мы и так две смены на нее ишачили. Ну что, со мной едешь или к себе? — К себе… Чего мне в Москве делать? — Хозяин — барин. После обеда к Виктору Сергеевичу подошел Коля Федькин, самый младший пацан в их отряде, и в силу этого — самый забитый. В анкете неправильно указали его год рождения, и он попал в «Глухарек» вместо «Светлячка». — Виктор Сергеевич, Елена Владимировна сказала, что на всех палаток не хватит… Это правда? Речь шла о палатках для похода. Через неделю наступала очередь идти в поход шестому отряду, и дети потихоньку готовились к этому ответственному и интересному мероприятию. У завхоза было всего шесть палаток, они передавались из отряда в отряд. И все равно места на всех не хватало. А кого оставят в лагере? Самых слабых. Суровы и беспощадны законы общественной жизни. Школа выживания, блин. |