Книга Аптекарская роза, страница 41 – Кэндис Робб

Ансельм поднялся, вслед за ним и Вульфстан.

— Вы сказали, что не смогли назвать ему имя пилигрима, — произнес архидиакон, провожая Вульфстана к двери. — Вы имели в виду, что не знали его?

О Господи. Неужели он посмеет ослушаться?

— Да, архидиакон, я не знал имя пилигрима.

И это была правда. В то время он действительно его не знал.

— Безымянная могила.

Вульфстан кивнул, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди.

Оказавшись на улице, он ощутил слабость и головокружение. Его сковал холод, болели все суставы. Он подумал об уютном кресле возле очага в доме Люси Уилтон. Отсюда до аптеки было ближе, чем до аббатства. И он действительно продрог. Лекарь решил зайти к Люси, узнать о здоровье Николаса.

Он упустил из виду, что за прилавком может оказаться новый ученик.

— Я… Я пришел повидать миссис Уилтон. Хочу справиться о здоровье Николаса. Проходил тут мимо и…

Оуэн кивнул.

— Миссис Уилтон на кухне. Уверен, она будет рада вас видеть.

Брат Вульфстан прошел в заднюю половину дома.

Люси занималась штопкой, сидя у огня.

— Какая приятная неожиданность. — Но ее улыбка тут же угасла. — Что случилось, брат Вульфстан? На вас лица нет.

Он не собирался ни о чем рассказывать, но ее заботливость заставила его во всем признаться. В конце концов в каком-то смысле они оба замешаны в этом деле.

— Сегодня ко мне приходил судебный пристав Дигби. Расспрашивал о пилигриме, который умер в тот вечер, когда заболел Николас.

Люси усадила старика, налила кружку вина, добавив туда специй.

— Ну вот, — сказала она, вручая ему кружку и садясь на место. — Расскажите, чего он хотел.

— Он хотел знать, известно ли мне имя умершего пилигрима, навещал ли его кто-нибудь и где он похоронен. Это может означать только одно — он подозревает, что совершен грех. Приставы только этим и занимаются.

Люси задумалась.

— Но такие вопросы вроде бы ничего особенного не означают, вы не находите?

— Не понимаю, почему он задавал их. И почему именно мне. Даже архидиакон не прояснил картину.

— Архидиакон? Так вы и с ним разговаривали?

— Да, я к нему ходил. Аббат решил, что так будет лучше всего. Вот почему я оказался в городе. Но, видимо, архидиакон ничего не знал о визите пристава.

— И вы назвали приставу имя пилигрима?

Опять его вынуждают солгать. Почти солгать.

— Я… нет. Не назвал.

Люси внимательно вгляделась в его лицо.

— А если бы знали это имя, то назвали бы?

— Мне не хочется заниматься благотворительностью по отношению к такому человеку, как пристав Дигби.

— Так вы бы солгали?

Вульфстан разрумянился.

— Ну нет. Я бы попытался… уклониться от ответа.

— Вот, значит, как вы поступили? Уклонились от ответа? А на самом деле вы знаете, кто был этот пилигрим?

Если бы он ответил утвердительно, то следующий вопрос, естественно, касался бы этого имени. И снова старый монах не захотел раскрыть секрет друга. Да и какой был бы толк, если бы Люси узнала, для кого Николас приготовил то смертельное снадобье?

— Я не смог ответить приставу, вот и вся правда. — Вывернулся все-таки, но не солгал.

Люси, видимо, удовлетворилась ответом и вновь взялась за штопку.

— Наверное, какое-то незаконченное дело. Нам не о чем волноваться, мой друг. Он никак не мог раскрыть наш секрет. Пейте вино, пусть оно вас согреет.

Вульфстан глотнул из кружки, и по телу действительно разлилось блаженное тепло. Он сделал еще один глоток, откинулся на спинку и позволил себе расслабиться. Конечно, Люси права. Они ведь ни с кем не поделились своей тайной.

Сидя у огня и глядя на прелестное личико Люси, склоненное над шитьем, Вульфстан поразился тому, как она в этот момент похожа на свою мать. Правда, волосы у нее не такие черные, как у Амелии, и рот не такой нежный, подбородок чуть решительнее, но… Джеффри Монтейн. Теперь он вспомнил. Возлюбленный леди Д'Арби. В свое время это был такой громкий скандал, что дошел даже до Вульфстана. Красавица Амелия, леди Д'Арби, и молодой рыцарь, сопровождавший ее в путешествии через Ла-Манш. Она умерла, вынашивая его ребенка. Сэр Роберт слишком долго пробыл в Кале, поэтому не мог быть отцом ребенка. Джеффри Монтейн.

— Бог мой, — прошептал он, отчетливо осознав, что леди Д'Арби была единственной любовью Джеффри.

Люси подняла на него глаза, нахмурилась.

— Что такое?

Вульфстан покраснел и покачал головой. Слава небесам, он не назвал ей имени пилигрима. К чему ворошить тяжелые для нее воспоминания. Неизвестно, что тогда рассказали восьмилетнему ребенку. Сам он мало что смыслил в воспитании детей.

— Пустяки.

— По вашему виду не скажешь, что пустяки.

— Просто… я подумал, что ты очень похожа на свою мать. Особенно, когда сидишь вот так, склонив голову.

Теперь настал черед Люси краснеть.

— Да я и вполовину не так красива, как моя мать.

Святой Павел говорил, что неразумно льстить женщинам. Что они слишком большое значение придают своей внешности. Но у бедняжки Люси так мало радости в последнее время.

— Я считаю, что ты красивее своей матери.

Люси изумленно улыбнулась.

— Брат Вульфстан, да вы льстец.

— Я просто глупый старик, моя дорогая Люси. Но я способен различить красоту, когда она передо мной. — Он суетливо поднялся, пытаясь скрыть раскрасневшееся лицо. — А теперь мне нужно поторопиться к вечерне.

Люси пожала ему руку.

— Спасибо, что зашли.

— Я рад, что ты уделила мне минутку. Проходя через лавку, монах кивнул Оуэну и, пока шел до двери, чувствовал на себе его взгляд. Этому человеку не место в лавке Люси Уилтон. Ну какой из него ученик? Вульфстану не нравилось, что тот весь день может пялиться своим хищным глазом на невинную красоту. Ученик должен быть юношей. Мальчиком. Невинным.

* * *

Затаившись в тени соседнего дома, Дигби наблюдал, как Вульфстан вышел из лавки. Через несколько минут он вошел в ту же дверь.

Оуэн предостерегающим жестом велел Дигби помолчать: он прислушивался, пытаясь понять, чем Люси занята на кухне. Убедившись, что она разговаривает с Тилди, новой служанкой, и не может их услышать, он кивнул.

— Итак, что вы узнали?

— Я мог бы задать тот же вопрос. Я только что видел, как отсюда ушел монах.

— Он рассказал Люси о вашем визите.