Книга Роковая награда, страница 93 – Игорь Пресняков

Черногоров сел в кресло.

– Завтра же на статью Трубачева ты, как главный редактор, напишешь резкий отклик. О премьере нужно отозваться хвалебно! – зампред махнул рукой. – Можешь идти.

* * *

Легкий стук в дверь оторвал Полину от размышлений.

– Полюшка, тебя просят к телефону, – послышался голос Анастасии Леонидовны.

– Кто там, мама? – обернулась Полина.

– Рябинин. Уж очень просит.

Полина вышла в переднюю, взяла трубку:

– Слушаю. Привет, Андрей!

– Добрый вечер, Полиночка! – ответил далекий голос. – Хотелось бы увидеть тебя, у меня срочное дело.

– Надеюсь, что срочное, – хохотнула она. – Уже десять вечера, я собиралась ложиться. Заходи, поговорим. Охрану я предупрежу.

Через четверть часа в передней раздался звонок. Полина открыла дверь и обомлела: на пороге стоял запыленный и усталый Андрей в рабочей тужурке.

– Боже мой, ты откуда?! – Она всплеснула руками.

– Я же говорил тебе: у нас сверхурочные работы по строительству душевых.

– Понятно. Заходи, борец за чистоту, и слушай приказ: сначала – мыться, а потом будем разговаривать! – Она втащила Рябинина в квартиру.

– Мне, право, неудобно, Полиночка, – смущенно протянул Андрей.

– Отставить, товарищ комэск! Неизвестно еще, как обстоит дело с горячей водой в вашей коммуналке, – Полина подтолкнула гостя к ванной.

– Похоже, каждое мое посещение этого дома оборачивается баней, – усмехнулся Андрей. – Снова придется примерять папин халат?

– Он куда предпочтительнее твоего рубища. Шагом марш!

После душа Полина пригласила Андрея в свою комнату. Он уселся в низенькое плюшевое кресло и осмотрелся. У Полины было очень уютно: шкафы с книгами по стенам, маленький диванчик, темные пушистые ковры, в высоких вазах – букеты полевых цветов.

– Как красиво! Нарвала в походе? – поинтересовался Андрей.

– Не только. Два букета привезла с дачи мама.

– Очень удивился, когда услышал ее голос, поначалу даже не узнал.

– Мамуля приехала нас с папой проведать, посмотреть, не одичали ли мы без нее. Кроме того, она – член губернской Контрольной комиссии РКП(б), иногда, знаешь ли, требуется ее присутствие на работе…Ну, говори, что стряслось?

Подперев кулачком подбородок, Полина приготовилась слушать.

– Меня командируют в Ленинград! – широко улыбнулся Андрей.

– Ах, как чудесно! – Полина хлопнула в ладоши. – Выходит, мы сможем поехать вместе?

– Конечно!

– А когда выезжаешь?

– Нужно быть в Питере через неделю, к утру понедельника, у меня дела в Ленинградском отделении Внешторга.

– Значит, надо отправиться в пятницу, дневным поездом. Будем в Питере в субботу вечером. Остановимся у моих старичков, в воскресенье погуляем, а в понедельник ты займешься своими делами. Много дней займет командировка?

– Сделаю приемку гидравлического пресса, а затем отправлю вагон в адрес нашего завода. Должен за пару дней управиться.

– Ага, – Полина задумалась. – Во вторник есть ночной поезд, с ним и поедешь обратно. Я тебя провожу, а сама останусь погостить недельки две у бабушки. Идет?

– Вполне, – согласился Андрей.

– Тогда я берусь подготовить поездку! – запальчиво сказала Полина. – Поговорю с папой, он сделает нам отличные места в пульмановском вагоне.

– А это удобно? – нахмурился Андрей.

– Абсолютно. Для ОГПУ на транспорте всегда есть бронь. Ни о чем не беспокойся, отец все устроит.

Она подошла к Рябинину и поцеловала.

– Я так рада, Андрюша! Мы вместе поедем в путешествие, целыми днями будем вместе, погуляем по берегам Невы, ты навестишь своих родственников. Кстати, кто у тебя там?

– М-м… тетушки-дядюшки, – Андрей покрутил пальцами.

– Ну ты же соскучился по ним, правда?

– Еще как! – он кивнул и обнял Полину.

– От тебя пахнет солнцем… – прошептал Андрей, целуя ее щечки и шею.

– Ага, я загорала… купалась… – прикрыв глаза, промурлыкала Полина.

Андрей поцеловал ее в губы и усадил на подлокотник кресла:

– Поведай, как сходили в поход.

– Чудесно прогулялись. Ловили рыбу, проводили конкурсы, пели песни. Вечером сложили костер, подвели итоги учебного года… А как у вас на заводе? Судя по твоему виду, потрудились на славу?

– Не то слово! Удивительные вещи творятся, – весело откликнулся Андрей. – Сегодня мы очищали помещение от мусора, долбили пол под трубы. Комса трудилась как заводная – слаженно, с огоньком. Таскали землю с песнями, задорно, наперегонки. Откуда только силы взялись, ведь начали сразу после рабочего дня. А марафон предстоит многодневный, забот почти на месяц.

Полина мечтательно поглядела в потолок:

– Да, на заводах и фабриках интересно. У вас – задор, энтузиазм, кипучая молодая кровь. Вечно ребята что-то выдумывают, ищут себя… Только там, где есть первозданный народный дух, и осталась чистая революционная страсть. Мои школьники тоже горят идеями, жаждой деятельности во благо страны. Знаешь, какие у них лучистые глаза, когда они говорят о будущем? Такие, что становится стыдно своих греховных мещанских мыслей, этой чертовой усталости и разочарованности…

– Поли-ина! – укоризненно протянул Рябинин.

– Нет-нет, не перечь, Андрюша. Для них сумерки остались позади безвозвратно, впереди – светлая дорога, счастье. Мы же тянем за собой груз сомнений и цинизм разума.

– Неужели ты сомневаешься в грядущем счастье? – тонко улыбнулся Андрей.

– Я? – Полина посмотрела ему в глаза строго и испытующе. – А ты? Мы молоды, а сколько уже чертей рогатых насмотрелись?

Он попытался отвести взгляд, но Полина дернула его за рукав:

– Не обманывай себя, Рябинин. Думаешь, я не знаю, кто ты? Да, ты – верный коммунизму человек, заслуженный фронтовик, но ведь ты не пролетарий и не партиец. Ты не армейский герой-мужлан и не играющий в интеллигента выдвиженец. У тебя прошлое, которое тебя тянет и не дает захмелеть от азарта идейности… Так и у меня есть понятие об изнанке настоящего… Не пугайся, – Полина улыбнулась. – Твою классовую слабинку чувствую только я, потому что я женщина и… – она опустила глаза, – …ты небезразличен мне.

Полина обняла его плечи и положила голову на грудь.

– Губы твои, руки не могут обмануть меня, как и твой склад ума, воспитанность и выдержка. Это старая школа, товарищ Рябинин. Не знаю, что ты натворил в прошлой жизни, но верю, что не постыдное.

– Я выполнял долг, – твердо проговорил Андрей.