Онлайн книга «Чужая земля»
|
– Да будет вам, – улыбнулся доктор. – К чему мы толкуем об этой, казалось, безделице? А к тому, что ничто не строится на пустом месте, как не уходят, подобно воде в песок, «старорежимные» привычки. Это относится и к вашему, Вениамин, утверждению о возможности создания совершенно иной, ничем не связанной со «старой», интеллигенции. Если бы удалось воспитать новую интеллигенцию свободной от прежней пагубной страсти к софистике, оторванности от реальности и самолюбования – прекрасно. Однако, при всех наших бедах, «революционные интеллигенты» наверняка создадут не что-то кардинально новое, а приемлемое, удобное для них и, как они сами, – уродливое сословие с обязательными примесями всех недостатков царской интеллигенции. – Ну а что вы посоветуете нам, молодежи, и, в частности, мне? – спросил Венька. – Побольше читайте и, соответственно, думайте, – ответил Решетилов. – Используйте с толком тюремное заключение. В нем для вас есть одна выгода – оторванность от пагубной среды; в духовном смысле у вас здесь намного больше свободы. К слову, в этой тюрьме шикарная и, заметьте, не «вычищенная» большевиками библиотека (прежде тут была офицерская гауптвахта). Вот и попробуйте превратиться в настоящего интеллигента. Выражаясь банально, итог зависит лишь от вас, – тюрьма воспитала извращенную философию маркиза де Сада, но и мораль Достоевского – тоже! За дверью послышались шаги. – Шесть! – запоздало предупредил Татарников. В замке заскрежетал ключ. Арестанты вскочили на ноги. – Опять на шконках [17] валялись? – входя, проворчал надзиратель. – Будет с вас, попомните меня!.. Ковальчук! На допрос – марш. Глава XXIII
Субботнее свидание неожиданно сорвалось – к Рябинину явился мальчуган и вручил записку: 1.11.24, 17.40 Андрей! Прошу, не сердись, мне необходимо задержаться у Натальи. У нее (и особенно у А. Н.) – крупные неприятности. Если не трудно, дождись меня у парадного Решетиловых в 22.00. Полина. Арест известного доктора немало удивил город. Даже далекие, знавшие Александра Никаноровича только понаслышке люди не допускали мысли о его причастности к заговору. Все открыто и твердо говорили об ошибке ГПУ. Наталья не слушала уговоров, перестала принимать гостей, кроме Полины, и взяла на работе отпуск. Целыми днями она сидела, упершись взглядом в окно, ломая в пепельнице недокуренные папиросы. «…Вот и для Полины начинается маленькая гражданская война, – подумал Андрей. – Придется выбирать между родной кровью и принципами». * * * Она выбежала из парадного наспех одетой, с остановившимися потемневшими глазами. – Что там? Как Наталья? – предполагая самое недоброе, спросил Андрей. – Хуже некуда. Идем! – отрывисто бросила Полина и, не дожидаясь Рябинина, пошла вперед. – Да подожди ты и объясни, – догоняя ее, воскликнул Андрей. – Куда ты так спешишь? – Домой! Рябинин преградил Полине путь: – Застегнись, простудишься. – Пустяки, – отмахнулась она. – Нам надо поторопиться. – Что за спешка на ночь глядя? – больше для порядка посетовал Андрей и взял Полину под руку. – Нет-нет, это… необходимо сделать… именно сейчас, – прерывисто дыша от быстрой ходьбы, говорила она. – Я ему все скажу… Все!.. – Кому? – Кириллу Петровичу, – сквозь зубы ответила Полина. – Ну-ка, начинай по порядку! – потребовал Андрей. Полина нервно рассмеялась: – Представляешь, он отдал Александра Никаноровича под суд! Сегодня утром было заседание, и Наташиного папу приговорили к ссылке. В Акмолинск! Знаешь, где это? То-то… Негодяй! Негодяй и лжец! – Из глаз Полины брызнули слезы. – Весть уже разнеслась по городу… Наташу завтра срочно вызывают к директору театра… Для объяснений… Она считает, что ее отстранят… от спектаклей. Ты бы видел ее! Она в полной прострации. Только и твердит: «Какой позор! Какая несправедливость! Кончено, задавили!..» Ходит как неживая. Андрей обнял Полину за плечи: – Успокойся, не терзай себя. И скандалить с отцом не стоит. Не поможет. – Знаю, – она тяжело вздохнула. – Тогда зачем выяснять отношения? – Чтобы все поставить на свои места раз и навсегда! – жестко отрезала Полина. Она достала из сумочки носовой платок, утерла слезы и огляделась: – Холодно-то как! Дождик откуда-то взялся… – Погода к вечеру испортилась, – кивнул Рябинин. – Боюсь, к утру и снег пойдет. Полина привела себя в порядок, застегнула крючки шубы, поглубже надвинула шляпку. – Знаешь, за Александра Никаноровича я не беспокоюсь, – задумчиво проговорила она. – Наш доктор – человек крепкий и волевой. А вот Наташа… У нее и без того нервы никуда, а тут еще… Что с ней будет? – Может, было бы лучше остаться с Натальей? – Не хочет! Днем у нее случилась жуткая истерика. Я ее уложила, напоила горячим чаем. Понемногу она развеялась, отвлеклась. Даже попыталась шутить: «Ступай, – говорит, – Полли, мне пора перейти к подведению итога. В моем положении остается лишь один выход – тот, что предпочитали римские патриции»… Чушь какая-то! Андрей резко остановился и встряхнул Полину за плечо: – Так и сказала? – Д-да… – испуганно проронила она. – Бежим! – Рябинин изо всех сил потянул Полину за собой. – Скорей к Наталье! – З-зачем?! – Забыла, какой выход… предпочитали римские патриции? – на бегу объяснял Андрей. – Дабы не пасть жертвой гнева императора… и не потерять честь?.. Забыла? В глазах Полины застыл ужас. Они пронеслись по улице и ворвались в парадное Решетиловых. Рябинин взлетел наверх и несколько раз повернул звонок. Тишина. Андрей забарабанил по двери кулаком. – Ищи дворника! – бросил он подоспевшей Полине. – Бери лом, лопату… любую железяку! – Не отзывается? – охнула Полина. – К дворнику, живо! – приказал Андрей. Она побежала вниз, звонко стуча каблучками по каменным плитам и спотыкаясь. «Сколько прошло времени? – прикинул Рябинин. – Минут десять-пятнадцать… Этого дворника можно и не доискаться!.. Эх, где наша не пропадала!» Андрей разбежался и ударил дверь плечом. На третий раз она подалась. Рябинин ворвался в переднюю и громко позвал Наталью. Ответа не было. Он заглянул в гостиную. Спальню. Кабинет. «В ванной, конечно!» – выругался на себя Андрей и потянул дверь ванной комнаты. Растрепанная голова Натальи безжизненно склонилась на край ванны; плечи и грудь уходили в пугающий розоватый туман. |