Онлайн книга «Эти двери не для всех»
|
Последние недели Вадя часто морщился, тер ладонью лоб и затылок, прилюдно пил баралгин. – Ты расскажи, – встревоженно говорил Никон и усаживал Вадю на стул. – Ты почему раньше не говорил? – Думал, как-нибудь рассосется… Но, ты знаешь, все хуже и хуже… Голова кружится… Болит всю дорогу… В глазах стало двоиться… Никон видел, что Вадя напуган. Так напуган, как только пугаются боли и недомогания всегда очень здоровые люди. Напуган и растерян. – Вадя, мы завтра во всем разберемся, – сказал Никон и приобнял Худого за плечи. – Потерпи до завтра. Завтра ко мне приедешь. Знаешь, где Первая Градская? Я сейчас всем позвоню, завтра тебя обследуем. Полечим. Никон любил Вадю. Он проводил его до метро, а сам вернулся и суетливо поговорил с Гариком Браверманом. Сам он заведовал урологией в Первой Градской, а Бравик был просто велик, все на свете знал. Сам Никон боялся лечить друзей. Пять лет тому назад умерла от лимфогранулематоза жена его младшего брата Ваньки, с тех пор Никон вздрагивал от малейшего насморка любого из своих. – Ну… Не суетись, – отмахнулся Бравик. – Надо обследовать… Не суетись. Может, он просто перекурил. Назавтра Вадя к Никону не приехал – наверное, ему стало получше, он застеснялся, устыдился своих страхов и не поехал. Но через неделю его привез Берг. Накануне у Вади сильно разболелась голова, болела несколько часов подряд все сильнее и сильнее, а потом были судороги. Это случилось дома у Берга. Судороги Вадя не помнил, но напуган был сильнее прежнего. Невропатолог сказал Никону: – Очаговая симптоматика… Это может быть все, что угодно. – Так, ты только время зря не теряй, – сухо сказал Никону Бравик. – Договорись с Новиковым и вези Вадю на Каширку. Валера Новиков был гематологом. Собственно, онкологом. Он очень скоро все организовал. Вадя послушно ходил за ним с этажа на этаж. Ваде делали исследования, подрагивали стрелки приборов, помигивало, попискивало выползала бумажная лента. Вадю ставили перед экранами в затемненных комнатах, Ваде крепили к голове электроды, водили по животу датчиком, брали кровь. В шесть часов вечера Валера позвал в свой кабинет Никона с Бравиком и сказал им, что у Вадика опухоль головного мозга. У Никона противно за-дрожали губы, а Бравик зло засопел. Около восьми Вадя приехал в Крылатское. Свет на горе включили, Вадя увидел еще из машины, сам Берг, наверное, и включил. Вадя расплатился с таксистом, бережно вытащил с заднего сиденья доску и пошел к горе. Саша Берг к тому времени два года работал тренером-разнорабочим-сторожем на замечательной горке слева от улицы Крылатские Холмы. Справа были эллинги, гребной канал и всем известные горки в Крылатском – "Крыло". А слева – не всем известные. Гора, где работал Саша Берг, была похожа на пианино – крутой короткий склон, затем короткий выкат, затем еще один крутой склон. Два подъемника – слева и справа. Хороший яркий желтый (теплый, а не синюшный) свет. Эту гору так и звали – "Пианино". Берг сидел на стуле возле трансформаторной будки. Он курил и глядел на свои валенки. Саша Берг вообще был непрезентабелен. Что до инвентаря – это да. Сашин инвентарь в сборе стоил подороже иного автомобиля. А в быту – так, куртка "эскимос", грубой вязки свитер с терскольского базарчика возле Чегета, на горе – валенки. – Привет, Сань. – Худой снял перчатку и пожал Бергу руку. – Привет, пойдем на базу. Чаю выпьешь? – Давай потом. Через часок. Сам-то не покатаешься? Берг махнул рукой и сказал: – Накатался по самые уши. – Учишь детишек? – сурово спросил Худой. – Правильно учишь? – Ой, правильно, – вздохнул Берг. – Смотри… – Худой погрозил пальцем. Сашу Берга, доктора биологических наук, в компании звали "гуру" и "Макаренко-Сухомлинский". Четыре года назад он ушел из Молгенетики и устроился ("Классно ты устроился", – говорили Тёма и Гаривас; непонятно только было, чего больше проглядывало в их "устроился" – иронии или зависти) разнорабочим на небольшой базе олимпийского резерва в Крылатском. Он ухаживал за горой, лопатил снег, ратрачил, включал и выключал свет и подъемник. Еще он обучал детей из окрестных дворов – начальство ему позволяло. Берг был терпелив и добродушен, детей к нему вели охотно, он даже не всех брал в свою группу. А гуру друзья его называли оттого, что Берг ненавидел спорт в чистом виде, считал горные лыжи высшим, сакральным занятием. Он учил своих ребятишек любить не горнолыжную технику, но горы, скорость, Визбора и все прочие производные. – Ладно, – сказал Берг. – Переодевайся и катайся. Пойду чай заварю. – Давай покурим. – Берг протянул Ваде сигареты. – А Машка здесь не катается? – спросил Худой. – Она вообще не очень катается, – спокойно сказал Берг. – Последнее время. Беременная моя Машка. – Ух ты! – искренне сказал Худой. – Это у них бывает, – кивнул Берг. – А здесь она не любит кататься. Она любит в горах. И не во всяких горах… Худой промолчал. Санина Машка была той еще штучкой, это было общеизвестно, предпочитала Куршевель. – Хорошо тут у тебя, – сказал Худой. – Тихо. – Всех разогнал, вот и тихо, – сказал Берг. Под ветром легко шумели деревья, внизу поскрипывал барабан подъемника. Худой понял, что Берг специально для него, для Худого, постарался сегодня всех спровадить с горы. – Саш, я, пожалуй, не буду сегодня кататься, – вдруг сказал Худой. Берг не удивился. Он поднял со снега Вадину доску и ответил: – Пойдем чай пить. Накануне вечером Тёма звонил Бергу. – Что, Тёма? – спросил Берг. – Да плохо там все, – сказал Тёма. – Что доктора говорят? – Они между собой говорят. Никон кидается на всех, психопат. Бравик не лучше. – Ты с Лерой говорил? Единственный вменяемый человек, – сказал Тёма. – С Никоном разосрались вчера окончательно. – И что Лера? – Короче, Вадя тяжело болен. Такая… самая страшная опухоль в голове… Не запомнил названия. Самая страшная. Лечить бесполезно, оперировать бесполезно. Все бесполезно. – А Вадя как? – Черт его разберет… Плохо ему… Страшно. – Что ты думаешь? – Слушай, пусть Никон с Бравиком думают. Пусть Сергеев думает… Марта говорит – нужен экстрасенс. – Где она видела экстрасенсов? Одни жулики. А моя Машка говорит – к психоаналитику. – Те же яйца, только в профиль. – Запиши телефон, а? – попросил Берг. |