Онлайн книга «Ведьмак»
— Еще посмотрим. — На меня не рассчитывай. Я на это смотреть не намерен. — А никто тебя и не просит. Однако скажу, что у Ласочки доброе и всепрощающее сердечко. Правда, ее малость занесло, когда она прихватила меня с юной баронессочкой Никвой… Но теперь уже наверняка охолонула. Поняла, что мужчина не создан для моногамии. Простила меня и наверняка ждет… — Ты безнадежно глуп, — отметил Геральт, а Цири энергичным кивком подтвердила, что думает точно так же. — Не стану я с вами спорить, — надулся Лютик. — Тем более что дело это интимное. Повторяю еще раз: Ласочка меня простит. Напишу соответствующую балладу либо сонет, перешлю ей, а она… — Смилостивься, Лютик. — А и верно, чего с вами болтать. Поехали дальше! Гони, Пегас! Мчись, летун быстроногий! Они ехали. Стоял май. * * * — Из–за тебя, — укоризненно сказал ведьмак, — из–за тебя, любовник отлученный, мне тоже пришлось бежать из Туссента, словно какому–то изгнаннику или преследуемому. Я даже не успел увидеться с… — С Фрингильей Виго? И не увиделся бы. Она вскоре после вашего отъезда, еще в январе, отбыла в неизвестном направлении. Попросту исчезла. — Не ее я имел в виду, — кашлянул Геральт, видя, как Цири с интересом прислушивается. — Я хотел встретиться с Рейнартом. Познакомить его с Цири… Лютик уставился в гриву Пегаса. — Рейнарт де Буа–Фресне, — пробормотал он, — где–то в конце февраля погиб в стычке с партизанами на перевале Сервантеса, в районе сторожевой башни Ведетта. Анарьетта посмертно почтила его орденом… — Заткнись, Лютик. Лютик заткнулся, на удивление послушный. * * * Май длился, разгорался. С лугов сбежала яркая желтизна осота, сменившаяся пышной, немного припыленной и летучей белизной одуванчиков. Было зелено и очень тепло. Воздух, когда его не освежала краткая буря, был плотным, жарким и липким, как крупник. [131] Двадцать шестого мая пересекли Яругу по новенькому, беленькому пахнущему смолой мосту. Остатки старого моста, черные, закопченные и обугленные балки, виднелись в воде и на берегу. Цири сделалась неспокойной. Геральт знал. Знал ее намерения, знал о планах, о договоренности с Йеннифэр. Он был готов. И все–таки мысль о расставании болезненно уколола его. Будто там, в груди, внутри, за ребрами, дремал и неожиданно проснулся маленький вредный скорпион. * * * За руинами сожженной корчмы, на развилке дорог за деревней Укропня стоял — возрастом, пожалуй, за сто лет — раскидистый черешневый дуб, сейчас, весной, усыпанный маленькими паучками цветов. Население всей округи, даже далекой Спалли, привыкло использовать огромные и достаточно низко расположенные ветви дуба, чтобы вешать на них досочки и таблички, содержащие различную информацию. По этой причине дуб, выполняющий для людей роль связующего звена, именовался Дубом Познания Добра и Зла. — Цири, начни с той стороны, — скомандовал Геральт, слезая с лошади, — а ты, Лютик, посмотри с той. Развешанные на ветках досочки колебались на ветру, сталкивались, словно колотушки. В основном здесь сообщалось об обычных после войны поисках пропавших родных. Много было объявлений типа «ВЕРНИСЬ, Я ВСЕ ПРОЩУ», немало извещений об эротическом массаже и подобного рода услугах в окрестных селах и городках, много объявлений и торговых реклам. Была любовная переписка, были доносы и анонимные заявления, подписанные доброжелателями. Попадались также досочки, содержащие философские взгляды их авторов — в основном кретинско–бессмысленные либо омерзительно непристойные. — О! — воскликнул Лютик. — Замку Растбург срочно требуется ведьмак. Оплата высокая, ночлег по высшему классу и экстраординарный стол гарантируются. Воспользуешься, Геральт? — Ни в коем случае. Сообщение, которое они искали, нашла Цири. И тут же сказала ведьмаку то, чего он ожидал уже давно. * * * — Я еду в Венгерберг, Геральт, — повторила она. — Не хмурься. Ты же знаешь, я должна. Она ждет меня там. — Знаю. — Ты едешь в Ривию, на встречу, из которой все время делаешь секрет. — Сюрприз, — поправил он. — Сюрприз, а не секрет. — Ладно, пусть будет сюрприз. А я покончу в Венгерберге со всем, что полагается, заберу Йеннифэр, и мы будем в Ривии через шесть дней. И незачем прощаться. Не навек расстаемся. Всего на шесть дней. До свидания! — До свидания, Цири. — Ривия, через шесть дней, — повторила она еще раз, заворачивая Кэльпи. И сразу пошла галопом. Скрылась очень быстро, а Геральт почувствовал, как какая–то страшная, холодная, когтистая лапа стискивает ему желудок. — Шесть дней, — задумчиво повторил Лютик. — Отсюда до Венгерберга и обратно до Ривии… В сумме почти двести пятьдесят миль… Это невозможно, Геральт. Конечно, на той адской кобыле, на которой девочка может двигаться со скоростью курьера в три раза быстрее нас, теоретически — только теоретически — можно за шесть дней покрыть такое расстояние. Но даже ее дьявольской кобыле необходимо отдыхать. Да и на таинственное дело, которое Цири собирается завершить, тоже ведь уйдет какое–то время. Стало быть, невыполнимо… — Для Цири, — сжал губы Геральт, — нет вещей невыполнимых. — Неужто… — Она далеко не та девочка, которую ты знал, — оборвал Геральт. — Не та. Лютик долго молчал. — У меня странное ощущение… — Замолчи. Не говори ничего. Очень тебя прошу. * * * Май кончился. Близилось новолуние, луна шла на ущерб и была уже совсем тоненькой. Они ехали к маячившим на горизонте горам. * * * Ландшафт был типично послевоенный. Посреди полей то тут, то там вздымались могильные холмики и курганы, в буйной весенней зелени белели черепа и скелеты. На придорожных деревьях болтались повешенные, на дорогах, в ожидании голодной смерти, сидели нищие. У леса, в ожидании, когда нищие ослабеют, сидели волки. Отстраивались деревни и поселки, от которых остались лишь закопченные трубы печей, стучали молотки, визжали пилы. Неподалеку от развалин бабы дырявили сожженную землю мотыгами. Некоторые, спотыкаясь, тянули бороны и плуги, а холщовые шлеи врезались им в исхудавшие плечи. В бороздах дети охотились на личинок и дождевых червей. — У меня неясное ощущение, — сказал Лютик, — что здесь что–то не так, чего–то недостает… Тебе не кажется, Геральт? — А? — Что–то здесь ненормально. — Все здесь ненормально, Лютик. Все. |