Онлайн книга «Крутая дамочка, или Нежнее, чем польская панна»
|
– Да вполне приличный товарищ. Только непонятно, что ты в нем нашла в свое время. – Сама удивляюсь. Как ты считаешь… – Маргоша, что бы я ни считал, ты ведь уже приняла решение, отпустила с ним Тошку, так зачем тебе мое мнение? – Вообще-то я хотела спросить совсем о другом, но раз ты начал… Ты полагаешь, не надо было ее отпускать? – Да. Ты же по сути совершенно ничего о нем не знаешь, кроме того, что он когда-то сумел тебя обрюхатить… – Данька, ты ревнуешь к нему? Какая прелесть! И какая вселенская глупость! А что касается его досье, то не сомневайся, я навела справки. Там все в порядке. Но к нему ревновать не стоит. – А к кому стоит? – Когда будет к кому, я тебе скажу. – А о чем ты хотела спросить? – Знаешь, он сказал, что мне не хватает женственности. Ты тоже так считаешь? – Что за чушь! Для меня ты самая привлекательная женщина на свете! – Ой ли! – Представь себе! И я сейчас тебе это докажу. На мгновение Марго испугалась, но тут же решила – ураган пронесся и нет его.
– Мам, ты чего такая? – тормошила мать Таська. – Тебе Пундичка не понравилась? – Да нет, но она странная… Хотя Марго сказала, что она замечательный педагог… Просто, Таська, мне страшновато… Талант такая штука… С ним надо бережно… Ты еще ребенок, а мне надо входить в новую жизнь… – Мам, это ты странная. У нас же теперь семья! – Как ты быстро в нее вросла, что значит возраст, а я так привыкла полагаться на себя… Но ты права. – Мама, а можно я задам тебе вопрос… ну… нескромный что ли… – Нескромный? – засмеялась Аля. – Мам, Тошка сказала, что дядя Лева в тебя втрескался. – Господи помилуй! – перепугалась Аля. – И ты в него, по-моему, тоже. – Тебе это Тошка сказала? – Нет, это я сама вычислила. – Ерунда это все… Да, он мне нравится, но он же папин брат, он приятный человек, обаятельный… Но ничего такого нет и быть не может, у него жена… – Ну и что? У дяди Вити тоже жена была… И еще дети. А у дяди Левы детей вроде нет. А жена жутко противная… – Тася, я не понимаю, к чему этот разговор? – Мам, ну он же старый, у него морщин сколько… – Морщины не имеют значения. – Он старше тебя на двадцать лет… – Тася, оставь меня в покое, между нами ничего нет и, повторяю, быть не может. Все. Спи. Мне завтра на работу. – Мама! Я у Пун дички плеер забыла! Ой, как же я без него? – горестно воскликнула Таська. – Позвони ей завтра и забери, в чем проблема?
– Тошка! Тошка, ты дома? Где ты? – закричала Тася, едва войдя на участок. – Тошка! – Не ори, – выглянула из беседки Тошка. – Ой, что с тобой? Чего так поздно приехала? Что-то стряслось? – Ага, стряслось, – перешла на драматический шепот Таська. – Еще как стряслось… Ой, Тошка, если б ты знала… Какое счастье, что ты у меня есть, Тошенька, зачем ты уезжаешь, Тошечка, миленькая… – Тась, ты чего? Втрескалась? – Ага. Ой, а как ты догадалась? – Раньше это называлось «потерять голову». Сразу видно, ты тут, а голова… Говори, кто? – Даже сказать страшно. – Говори сейчас же! – Ты не поверишь! – Ну? – Воздвиженский. – Какой Воздвиженский? – Андрей Воздвиженский. – Андрей Воздвиженский… Кто это? Ой, певец? Ученик Пунди? – Да. Представляешь? – Тоже мне невидаль… Да в него, небось, полмира влюблено. – Про полмира не знаю… Но он такой… – Успокойся, Таська. Пройдет. – Не пройдет, – трагическим тоном произнесла Таська. – Все проходит, еще царь Соломон говорил, а он был умный еврей. – Кто еврей? – Царь Соломон. – Тошка, чего ты мне мозги пудришь? При чем тут царь Соломон? – Ой, тяжелый случай… Ладно, расскажи по порядку! – Про что? – Ты его где видела? По телеку? – Фиг тебе! У Пунди. – Живьем? – Ага! Он такой… – Ну да, он классный… Но где он, а где ты… Ему сколько лет? – Тридцать один. – Ну в принципе, если ты лет через… шесть прославишься, он будет еще не старый, тогда у тебя появится шанс. Вот вообрази… Тебя, как восходящую звезду пригласят петь… Татьяну в «Онегине», а он будет Онегиным… И услышит тебя и втюрится… – Зачем шесть лет ждать? Он уже… – Что? – Втюрился, – испуганным шепотом сообщила Таська. – Как? – оторопела Тошка. – Вот так… Представляешь, Пундичка нас познакомила и сказала, что я внучка Горчакова, что у меня голос… А он попросил спеть. Я говорю: Матильда Наумовна не разрешает, а она: ничего, мол, при мне можно, и велела спеть. Понимаешь, я тогда не знала еще кто он такой, то есть он мне понравился, даже очень, хоть и старый… – С ума спятила? Какой же он старый? – Неважно, – отмахнулась Таська, – короче, я спела, смотрю, он весь прямо сияет, просит еще спеть… – А что ты пела-то? – «Красный сарафан» и «Ночь светла»… Матильда мне, конечно, всякие замечания делала, а он… Глаз с меня не сводит и вдруг говорит: Матильда Наумовна, дорогая вы моя, у этой девочки, да в ваших руках, большое будущее… И я надеюсь, что когда-нибудь мы с ней будем петь в Ла Скала! – Ни фига себе! – Я сама ошизела просто… – А Пундя что? – Она на него напустилась, конечно, мол, не надо такие авансы девочке давать, ей еще придется вкалывать сколько лет, и думать о таких вещах рано, а он мне подмигнул и говорит – если бы вы сами в свое время не пророчили мне мировую карьеру, я бы, может, занимался с куда меньшим энтузиазмом. Талант надо поощрять… |